Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

[…] Один из аскеров прибыл с головой врага и сообщил о состоянии дел. За новости ему вручили 100 алтын, а отрубленные головы продолжали поступать. За каждую, принесенную до обеда, платили по 50 курушей, а после — по 30. Был отдан приказ брать в плен русских, молдаван же убивать на месте».

Некоторые воины, бравшие врага в плен и приводившие их к садразаму, слышали в ответ: «отдаю этого пленного в твоё владение». Это не нравилось бойцам. Отойдя от шатра везира на четыре-пять шагов, они отрубали пленным головы, приносили их везиру и тот платил в таком случае минимум 10 курушей. Это ясно показывает, что к тому моменту уже полностью отпала необходимость в «языках» и «пленных». К вечеру того же дня уже полностью были закончены работы по наведению мостов.

Принимавший участие в атаках 8 (19) июля сипах из Бурсы Хюсейин-ага дает больше информации по сравнению с писарем янычара. Если учесть, что янычары в воскресенье так и не перешли мост, то можно понять, почему Хасан дает в общих чертах сведения.

Хюсейин-ага же был направлен вместе с Дервишем Мехмедом-пашой на передовую, поэтому он называет и имена состоявших в корпусах и командиров, преследовавших русских… Он также упоминает, что отсутствие пушек было большой ошибкой.

[…] Если учесть записи одного из командиров Русской армии генерала Алларта, то обстановка проясняется лучше. Вот что пишет Алларт о событиях 19 июля:

«Ранним утром 8/19 июля царь созвал военный совет. Отмечалась невозможность организовать эффективную атаку на противника, так как тот занял позиции на возвышенностях. К тому же силы противника состояли из 40 000 янычар и 400 пушек, то есть 40 батарей. Царь с генералами наметил место напротив османских позиций, которое находилось в полумиле от лагеря, однако оно не отвечало нашим задачам, а именно — не позволить неприятелю занять исходные позиции для удара. Кавалерия после возвращения могла попасть в руки врага из-за малой скорости хода, вызванной наличием воинских тягостей. Для того, чтобы выручить находившуюся впереди конницу Януса, генерал Энсберг с шестью полками был отправлен навстречу ему, находившемуся как раз в полумиле от лагеря. Генерал Энсберг, несмотря на непрекращающиеся атаки, сразу соединился с Янусом и, не нарушая строя и не понеся потерь, вернулся к нам, отражая атаки противника, состоявшего из 16 тысяч татар и трёх тысяч сипахов и янычар. Враг же не мог приближаться к нам ближе 2–3 сотен шагов благодаря периодическим пушечным выстрелам нашей артиллерии. Постепенно время подошло к двум часам дня. Царь вновь решил наступать на врага. Спешно были отданы приказы. Необходимо было выяснить, каковы были силы неприятеля. Основные корпуса вместе дивизией Алларта собрались идти на противника.

После того, как основные силы тронулись вперёд, за ними последовала и дивизия генерала Алларта, чтобы занять возвышенности, поэтому он приказал одному из батальонов занять правый фланг. Однако враг оказал отпор, открыл огонь из ружей и отступил. Так продолжалось до шести часов в течении которых не происходило ничего достойного описания.

[…] Потом конница противника оказалась прямо за нашей кавалерией, приблизилась к полкам генерала Энсберга и ворвалась в части дивизии генерала Вейде. В связи с тем, что наша конница очень устала за сутки, ей срочно требовался отдых. Бывшие в полумиле от нашего лагеря подполковник Фейт, его адъютант и двое казаков погибли от сабель врага. Тогда же неприятельские войска продвинулись вперёд и татары с сипахами заняли находившиеся впереди высоты. Все холмы вокруг, настолько хватало глаз, были усеяны их шатрами. К вечеру царём был созван очередной военный совет, на котором было принято решение продолжить ночью отступление. Несмотря на то, что некоторые генералы предлагали двигаться днём, так как в темноте трудно держать порядок, решение следовать ночью осталось в силе. В связи с этим были отданы распоряжения — полки должны идти на равном расстоянии друг от друга, с каждой стороны по четыре батальона, а между линиями — пушки и обоз. С внешней стороны полков должны быть рогатки, конники должны двигаться пешим порядком. Когда всё было готово, наступила ночь. Войска противника разожгли множество костров на высотах, мы же в 11 часов вечера начали движение по правому берегу».

Судя по записям генерала Алларта, царь всё ещё хотел атаковать турок, однако местность не позволяла этого и царь изменил планы. Пётр Алексеевич до этих пор не ценил воинов турецкой армии. Однако к вечеру стало понятно истинное положение русской армии — не было иного выхода, кроме как отступления. В связи с этим, к вечеру 19 июля боевой дух русской армии полностью упал, началась подготовка к ретираде в направлении Ясс.

[…]Несмотря на атаки татар и сипахов с самого раннего утра, Русская армия не сбивала строй, а солдаты не паниковали. Поэтому экспедицию Русской армии 1711 г. называют «достойными страницами безславного похода». Петра Алексеевича и всю Россию от катастрофы спасли лишь организация и самоотверженность. 19 июля русские не понесли больших потерь, так как татары и сипахи старались держаться вдали от пушечных выстрелов. Однако стоит отметить, что несколько известных османских мужей в тот день отдали Богу душу. Два янычарских командира, два знаменосца и около двадцати аскеров также погибли в тот день.

В воскресенье, 19 июля, в то время, как татары и сипахи атаковали русские войска, в османском лагере у моста оставшиеся турецкие воины пребывали в большом волнении. Уже никто не сомневался, что русские отступают. Близкая победа туманила взор. К полудню в лагерь стали поступать пленные и головы убитых врагов. Как уже отмечалось, за головы, принесённые до полудня, платили по 50 курушей, после обеда — по 30 курушей, а к концу дня эта сумма сползла до 20 курушей. Русских было приказано брать в плен, а молдаван убивать на месте. 19 июля множество молдаван погибло от рук татарских и турецких всадников. Ни в русских, ни турецких источниках не упоминается количество погибших в тот день молдаван.

19 июля в лагере Балтаджи Мехмеда-паши готовились к продолжению марша. Мосты усилили, подготовив их для проезда самых тяжёлых орудий. В то же время часть тяжёлой амуниции поручили нести воинам вместо их собственной поклажи.

В тот день за время столкновений у русских отбили несколько пушек. Несмотря на то, что в русских источниках нет таких сведений, «приказ», упоминаемый в «Тетради» проливает свет на это. […] В распоряжении, посланном Балтаджи Мехмедом-пашой губернатору Диярбакыра Али-паше и Татару Салих-паше, было написано: «возьмите у неверных их пушки и, не тратя времени на прочее, доставьте их в распоряжение штаба». Здесь же отмечается — «вернуть к штабу» ушедшие вперёд подразделения. Возращение аскеров губернаторов Сиваса и Диярбакыра обратно к мостам было крайне важно для Балтаджи. Это видно из второго распоряжения. Губернатору Сиваса Мехмеду-паше и губернатору Диярбакыра Али-паше было приказано: « Оказать помощь и поддержку находящимся впереди воинам, развернуть их и спокойно направить назад» . Причиной, по которой Балтаджи Мехмед-паша отправлял такие приказы, была полученная им от «языков» недостоверная информация о Русской армии. Осторожности он проявлял больше, чем дальновидности.