Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Вечером Шафиров оповестил, что русский вариант составляется на русском и итальянском языке и будет подписан им и М. Б. Шереметевым [558] «Перевод договора на греческий язык был сделан 11 июля, а на русском сочинён 12 июля». [ Левшин В. А. ] Жизнь… Бориса Петровича Шереметева… С. 123. . Адъютанты П. Ягужинский и А. Девиер передали устный приказ царя «оной договор скорее скончать и розменятца, ибо Царское Величество войскам повелел уже к походу готовитца, которые уже к маршу и готовы».

После подписания договора турки сочли бои 8–10 июля безусловной победой, русские — создали вид непобеждённости.

С тяжёлым сердцем противники начинали войну, но почти дружески расходились. Перед полуднем «во 12 день поутру по написании с обоих сторон мирных трактатов и по прочитании оных, согласно ли оные написаны», стороны «разменялись трактатами» и поздравили друг друга. [Турки] «зело довольны миром, как и мы» — такую знаковую описку допустил Пётр I, имея в виду прекращение военных действий. Слова «как и мы» он потом вычеркнул, написав: «что мы и сами видели».

Балтаджи с удовлетворением разъяснял Шафирову, что за четыре века Османской империи не было случая, чтобы мир заключался при таком полном согласии всего духовного и мирского руководства. Русского фельдмаршала одарили породистыми аргамаками «со всем убором» [559] РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1712. Д. 6. Л. 329. Заозерский А. И. Фельдмаршал Шереметев и правительственная среда Петровского времени // Россия в период реформ Петра I. М., 1973. С. 185. . Таких же «добрых аргамаков» садразам собрался презентовать царю, генералам и министрам, но «поопасся наносов» шведского короля. Коннице хана было приказано не мешать выходу армии царя.

Пётр I после полудня немедля отослал подканцлеру свою ратификацию и в прощальном письме пожелал «долголетнего здравия» Мехмед-паше.

Ф. М. Апраксину указали отдать «городы Азов и протчие с их землями», Д. М. Голицыну разорить Каменный Затон и Новобогородцкую крепость, И. И. Скоропадскому отступить от крымских границ, К. Э. Рённе — соединиться с главным корпусом, не чиня «неприятельских поступков», а Сенату — приготовить на 15 тысяч рублей чернобурых лисиц, соболей и чая в жестянках.

Русско-турецкий мир заключался обеими сторонами в авральном порядке. Молниеносно, не выходя за свои границы, вырвав Азов и Таганрог, Балтаджи и его свита ждали только быстрейшего ухода русской армии за Днестр. Естественно, «несчастливый» с русской стороны договор был составлен на живую нитку и «из неволи написано в нём всё, что сами турки тогда требовали». «Сей мир с такими… околичностями учинён, что не знаю, кто б в свете без бедства из оного выкрутиться мог» — мудрствовал Шафиров 28 октября 1711 г.

В турецком варианте было написано «глухо — мир, а какой — вечной или не вечной не упомянуто». Балтаджи и его советники забыли оговорить сроки сдачи и разорения городов и крепостей; не согласовали обратный маршрут русских и запамятовали об Азовском флоте России. Два следующих договора 5 апреля 1712 и 13 июня 1713 г. утверждались уже детально всем правительством Порты и духовенством.

Казалось, турки подстраховались — забрали двух знатных заложников и настояли выслать пять царских указов о возврате русских завоеваний 1695–1696 гг. и прекращении войны от Балкан до Северного Кавказа.

12 июля полковник Азовского полка В. К. Павлов, которого «обозначили» генерал-майором, показал Мехмеду-паше царские указы Ф. М. Апраксину, Д. М. Голицыну, И. И. Бутурлину, И. И. Скоропадскому и К. Э. Рённе о немедленном выполнении всех условий «вечного мира». 13 июля Павлов с агой Мирза Мютеферрика-баши отправился в Азов [560] ППВ. Т. 11/1. № 4581–4585. Как хорошую мину при плохой игре следует понимать слова царя о мире, о «несравнительной прибыли к великой пользе нашим союзникам». «Уступили всё завоёванное, дабы от той стороны быть вечно беспечным». «Лутче из двух зол легчайшее выбрать… и того ради (как не своею рукою пишу) нужда турок удовольствовать против договору». ППВ. Т. 11/2. С. 12, 137. .

Молдавская кампания была проиграна. Но, несмотря на ущербный Прутский мир, русская армия покидала поле боя непобеждённой. Люди за несколько часов до выхода подкрепилась турецким рисом, хлебом, лошади — скошенной травой и фуражным кормом и 12 июля около 18 часов несломленная армия поднялась. Турки с почётом провожали достойного противника — вытянулись вдоль пути в длинную линию и смотрели на уходящего соперника.

Покидать место сражения, Пётр I приказал, как и положено не потерпевшим неудачи, парадно-боевым порядком. Согласно ритуалу, демонстрируя несломленный дух, войска уходили торжественно, готовые к отпору с пулями в стволах ружей. («Mit Kugeln im Mund»). Каждое полковое каре развернуло знамёна, держало строй, выправку и громко гремело военной музыкой. Барабаны, трубы и гобои поднимали дух. 26 пехотных полков, держа равнение, шли с заряженными мушкетами. Обоз, артиллерия, телеги с ранеными и больными прикрывались колоннами солдат. Почти все шли пешим ходом. Крайние ряды служивых щетинились спицами рогаток, все были готовы к отражению татар. Самой ответственной частью колонны — арьергардом, составленным из четырёх полков гвардейской бригады, командовали генерал-майор князь М. М. Голицын и генерал А. А. Вейде. В более безопасный авангард поставили генерала д’Энсберга, генерал-майора Г. Э. Альбедюля (Альфендейля) и бригадира Ж. Н. Моро: «Армия, составляя батальонкаре, гордо прошла мимо турков, выстроенных в одну линию в долине по левую нашу руку. Мы шли до самой ночи по берегу Прута, который был от нас вправо, а горы влево» [561] Моро Ж. Н. С. 460. Р. Саттон, не будучи очевидцем, передавал слух, что «русские ежедневно теряли человек по триста, по четыреста от болезней, остальные же были до того истощены, что при отступлении не могли идти более двух часов в сутки». Сб. РИО. Т. 50. С. 496; Sutton R. The dispatches… P. 66, 69. . Около четырёх часов до темноты, войска шли вдоль Прута на север «отошед пол 4 мили» (около 21 км) [562] Фельдмаршал граф… С. 57. Такое расстояние проходили и позже. .

Насколько Мехмед-паша был доволен исходом кампании, настолько был взбешён Карл XII. Казалось, будто высшие силы удержали короля под Бендерами. По записке Понятовского от 10 июля, доставленной лейтенантом Л. Йертой вечером 11 числа, король вскочил в седло, промчался около 90 км и появился в месте сражения — но поздно, за пару часов до выхода армии Петра I, около 16 часов 12 июля. Его встретил крымский хан и «от имени визиря приветствовали двое пашей. Затем и визирь, несколько удивлённый его прибытием, сел верхом и выехал ему навстречу со всей свитой» [563] Так пересказывал письмо голландского посла Я. Кольера от 3 августа 1711 г. Ч. Витворт. Сб. РИО. Т. 50. С. 497. Ю. Д. Хюльтман ошибочно писал, что король примчался около 9 ч. утра. Hultman J. D. O panowaniu Karola XII króla Swecji. Kraków, 2015. S. 60. .