Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Балтаджи не мог не видеть, что «белыми нитками шиты» уверения Шафирова о бегстве 3 дня назад (из кольца окружения!) Кантемира и незнании, куда делся Владиславич, но ответил, что «из-за этих двух неверных Порта не желает ссориться с Москвой» [551] Kurat A. N. Der Prutfeldzug… S. 61. . Было выставлено и требование дать ответ в течение двух часов.

Вместо фельдмаршала Шафиров обещал прислать его сына — полковника Астраханского полка Михаила Борисовича и (по совету секретаря Мехмеда-паши) просил из лагеря под видом своих личных вещей тайно прислать огромные суммы, обещанные «переговорщикам»: верховному везиру 150 000 руб., кяхье Осман-аге 60 000 руб., командующему корпусом янычар Юсуф-паше и чавуш-баше (чиновнику, выполнявшему приказы командования) Ахмеду-аге по 10 000, брату кяхьи, конюшему и янычарскому секретарю Абдулбаки-эфенди, смотрителю за финансами — секретарю Омер-эфенди, писавшему трактат — по 1000 руб. Кроме этого он просил ефимки и червонные «на раздачи… тысяч пятьдесят» и «лучших соболей и чёрных лисиц» на 15 тысяч рублей. (На сумму в 300 тысяч рублей можно было закупить эскадру от 5 до 13 пятидесяти-пушечных кораблей (стоимость их составляла тогда 22/30/57 тыс. руб.) [552] Кротов П. А. Российский флот на Балтике при Петре Великом. СПб., 2017. С. 718. «От русских денег всяк бежит и не смеют их принять, и так оные дёшевы, что ходит левок их наших денег по 40 алтын», — сообщал Шафиров. Базарова Т. А. Русские дипломаты… С.169, 193. Деньги из русского лагеря вывозились на турецких подводах под конвоем десяти чавушей. . Согласно Шафирову, Балтаджи заявлял, что «зело склонен к Его Царскому Величеству и хотел… послать к нему, также к генералам и министрам в подарки добрых аргамаков, но поопасся шведского короля» и согласился доставить турецкое продовольствие в русский лагерь.

Около 13–14 часов 11 июля вернувшийся «миротворитель» свалил гору с плеч своего повелителя — царь «выказал немало радости и велел объявить по лагерю о мире». Ещё бы! Вся армия получала не только свободный выход, но и турецкое продовольствие! Напряжение спало, офицеры умылись, переменили бельё и платье. «Менее, нежели через три часа, все явились в золоте, всякий оделся как можно великолепнее» (Ж. Н. Моро).

Пётр Павлович после отчёта был тут же отправлен назад: «Царское Величество на те пункты соизволил и повелел ему, господину подканцлерцу, в турской обоз ехать и те пункты заключить немедленно». Среди прочего Пётр указал «домогаться, дабы не быть [казакам] на Днепре, а не то, что в такой близости» [между реками Самара и Орель] [553] ППВ. Т. 13/2. С. 267. Этот, повидимому устный указ не был упомянут в ППВ. Т. 11/1 № 4564. .

«Перед вечером», видимо около 17 часов, заложником в турецкий лагерь отправили сына фельдмаршала Михаила Борисовича Шереметева, которому «для лутчего почтения пожалован… чин генерал-майорства» и с 11 июля ему на год вперёд выдали жалованье генерал-майора и полковника [554] ППВ. Т. 11/1. С. 580–581. Выдача заложника только русской стороной была унизительна. Шафирову послали вексель на 2 тысяч червонных, священника с дароносицею, а Г. И. Головкин отослал ему свои 19 православных книг (Шестоднев, Псалтырь, Минеи, Триодь, Требник и др.). ППВ. Т. 11/2. С. 21. . (В 1712 и 1713 гг. унизительная выдача в залог Шафирова и М. Б. Шереметева резко ухудшила позиции русского посольства. В 1713 г. на положении аманатов оказались уже четыре посла — П. А. Толстой, П. П. Шафиров, М. Б. Шереметев и Д. А. Бестужев-Рюмин).

11 июля взяли дополнительно у Б. П. Шереметева 700, из Посольской канцелярии 617 червонных и послали к Шафирову.

Подписание мирного договора проходило торжественно. За нейтральной полосой у турецкого «транжамента» послов встречали «янычарские офицеры и с почётом провожали до везирской ставки». Ближе к шатру «избраннейшего крайнего везира» в их честь был выстроен почётный караул — две шеренги из четырёх сотен верховых чавушей и сипахов с копьями, прапоры на которых были по одной шеренге лазоревые, по другой — красные [555] Базарова Т. А. Русские дипломаты… С. 163. Позже турецкая публицистика стала представлять, что русские послы «молили о спасении со слезами и кровью сердца». Орешкова С. Ф. Неизвестное турецкое сочинение… С. 136. Не имеет ничего общего с реальностью гравюра из РГАДА: «Русские послы преклоняют колени перед турками после неудачного Прутского похода», которую опубликовал украинский историк Чухлиб Т. Скитание гетмана Мазепы // Родина. 1709. № 7. С. 24. .

В намёт послов провожали кяхья Осман-ага и чавуш-баша. Верховный везир сидел на подушках, послов усадили на стулья. После традиционных приветствий Шафиров объявил, что генерал-фельдмаршал, «не желая напрасного пролития крови», зная великодушие царя и надеясь на его милость, соизволил согласиться с условиями договора, хотя те и противоречат интересам его государя.

После этого везир указал «тотчас» писать турецкий текст и предложил Шафирову оформить русский подлинник. Потом было угощение шербетом и проводы в соседний шатёр — писать документы набело. В русский лагерь отправили хлеб, рис и даже кофе. (В турецком отчёте сообщалось, что «войска врага получили продовольствия на 11 дней» — так повлияло обещание русского золота) [556] Если верить Ла Мотрею, великий везир прислал на повозках 160 тонн хлеба, 80 тонн риса, 1200 килограммов кофе. По Саттону, русским доставили 1200 повозок с хлебом и рисом и 600 кг кофе. Я. Кольер писал что везир «подарил провизию для царя лично: 1200 мер хлеба и риса, 500 ок. кофе, а также две прекрасные палатки Шафирову и [младшему] Шереметеву, которые остались заложниками с большою свитою при них, и пользуются очень хорошом обращением». Сб. РИО. Т. 50. С. 496; Водарский Я. Е. Загадки Прутского похода… С. 136; С. Понятовский писал, что Шафиров уговорил турок снабдить Петра I «всем, чего ему не доставало для пропитания». С. Понятовский — С. Лещинскому в 1711 г. ППВ. Т. 11/1. С. 583–584. .

В то время стороны излагали договоры по-своему и допускались разночтения. Времени на перевод текста противника стороны не имели. Турецкая сторона в преамбуле естественно, раздула победу: «Царь Московский от великаго притеснения и смертоносныя баталии понеже обезсилел, благостию милостиваго и благаго Бога молил, чтобы помириться». Времени протестовать против формулировок (в том числе и непонятных «староосманских») не было никакой возможности. В русском тексте подчёркивалось стремление к миру: «Его Царское Величество ради некоторых причин не хотя допустить до кровопролития, требовал паки с его Салтановым Величеством сочинить вечной мир, на которой его сиятельство крайней везирь соизволил». Турецкий вариант предписывал «не обеспокоивать казаков и запорожцев, в их [дела] не вступаться и от них руку отнять». (Такая тёмная формулировка позже произвольно трактовалась как уступка Россией Украины). В русской записи из-под протекции России изымались только казаки Правобережной Украины и те из них, кто скрылся во владениях Крымского ханства [557] ППВ. Т. 11/1. С. 323. .