Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Верховный везир восторженно отозвался о «добром сердце» посланцев, «не удержался от радостного восклицания и сказал, что будет вполне справедливо не требовать больше ничего». Шафиров мгновенно схватил, что о Прибалтике и Псковщине вряд ли зайдёт речь и можно твёрже отстаивать свои позиции. Он указал, что русская армия не разоряла Молдавию, а содержала себя на свои средства, взамен артиллерии отдадут пушки из Азова или Каменного Затона.

Попытка Шафирова отстоять русское влияние в Польше (царь не станет «интересоваться» Польшей, если и шведы не будут), с раздражением была пресечена садразамом, который ответил, что вам о себе надо обещать, и «не мешатца в польские дела». Прекословить Шафиров не мог [534] П. П. Шафиров — Петру I 16 июля 1711. ППВ. Т. 11/2. С. 355; Базарова Т. А. Русские дипломаты… С. 180–181. .

В шатре секретаря, вероятно, с конца вечера 10 июля шло срочное переписывание документов, перевод с османского и греческого языков на русский, осмысление турецких условий и ответов на них [535] «Турецкой трактат писан 21/10 июля… И так, везирь по приходе к нему под вечер Шафирова, нимало не медля, ещё в ту же ночь трактат написал… Требовалось перевести оной на какой-нибудь знакомой язык, перевести с оного и на российский… Первый перевод учинен греческий 11 июля… как точно изъяснено в оном». — Письма Петра Великого, писанные генерал-фельдмаршалу графу Борису Петровичу Шереметеву по большей части собственною государевою рукою, а иные с подлинников. М., 1774. С. XLVI. .

Русским посланцам отвели намёт со всеми удобствами, где они ночевали. В ночь на 11 июля вооружённое перемирие продолжалось, но от Шафирова не было ни слова. «Всю ночь турки, хотя и положено было, что никакой работы было не делать, однакож они строили шанцы. От наших же ничего не делано, но токмо наши стояли во фрунте со всякою готовностию» [536] Фельдмаршал граф Б. П. Шереметев… С. 54. .

Может быть, под утро 11 июля подканцлер послал тревожное сообщение, что турки выставляют новые запросы: свободный пропуск Карла XII к его армии, возобновление ежегодных «поминок» крымскому хану и оставление в заложниках Шафирова и фельдмаршала Шереметева [537] «Требовал везирь — фелтмаршала графа Шереметева». Соймонов Ф. И. История Петра Великого… С. 223. «И господин Шафиров присылал прапорщика…, который объявил…, что турки не зело в склонности к трактатам состоят и дабы имели великую опасность ». Фельдмаршал граф Б. П. Шереметев… С. 54. .

Сигнал о «великой опасности» сильно встревожил. Все видели, что турки усиливают укрепления вокруг Русской армии. Перед рогатками выставили часть обозных телег и забросали их землёй.

11 июля военный совет в составе Петра I, Вейде, Алларта, Брюса, д’Oстена, Шереметева, Януса, князя Голицына, Долгорукова и Головкина единогласно и окончательно («по последней мере») предложил ни в коем случае не капитулировать и прорываться к польским границам вдоль Прута. (До Ясс и Сорок было около 80 и 200 километров) [538] «Ежели неприятель не пожелает на тех кондициях быть довольным, а будет желать, чтоб мы отдались на их дискрецию и ружья положили, то все согласно присоветовали, что иттить в отвод подле реки». ППВ. Т. 11/1. № 4568. Может быть, всплывала, но была отброшена мысль о походе через Карпаты в Трансильванию. [ Bruce P. H. ] Des Herrn Peter Heinrich Bruce… Nachrichten… S. 50; Ефимов С. В. Прутский поход 1711 года… // Военно-исторический журнал. 2011. № 10. С. 17. .

Был принят план, который скорректировал и дважды подправил сам царь: дивизии пойдут двумя линиями, как было при наступлении в июне и первых числах июля. Неприятеля предполагали отбивать главным образом картечью из 87 полковых пушек и мушкетами. Боеприпасы, питьевая вода и скот имелись пока в достатке, хотя от питания исключительно мясом начались болезни. Особо было указано иметь «доволное число» патронов, картечи и «сечь железо на дробь». Каждая дивизия должна подать рапорты о наличии этих боеприпасов.

Количество багажных телег (при лучших лошадях) ограничивалось — для генералов до 5–10, для полковников по одной. (Царь срезал количество телег для генералов до 2–6). Все прочие должны ограничиться вьюками. Генералам было разрешено иметь по одной коляске. Остальные кареты и экипажи царь приказал бросить — жёны офицеров будут следовать верхом. Освободившихся лошадей следовало распределять среди солдат и бедных офицеров. Под орудия намечалось запрягать только «добрых артиллерийских лошадей», а «всех худых побить и мяса изсушить или изжарить».

Ненадёжные и тяжёлые орудия следовало подорвать и утопить. Утоплению подлежали бомбы и «тайные вещи» (непонятно, о чём шла речь). Запас провианта и конины на неделю приказывалось распределить по полкам поровну [539] Видимо, за 10 дней предполагалось пройти 200 км до Днестра через Яссы по три мили (18–20 км). . 500 000 рублей казны для сохранности распределялись по артиллерийским тележкам и по лошадям — в сумках и мешках. (Во второй правке после пунктов появилась запись, что деньги будут розданы генералам Вейду, Янусу, Репнину, Алларту, д’Энсбергу, Брюсу, Голицыну).

Сожгли много документов. Всей армии следовало быть готовой к выходу к 16 часам. Время выхода не было указано, но подразумевалось, что он начнётся поздним вечером, чтобы исключить преследование врагом ночью. (Обратный марш 12 июля начался в 18 часов) [540] ППВ. Т. 11/1. № 4571 и 4572. Под приказом подписались Б. П. Шереметев, Г. И. Головкин и все генералы. .

Прорыв и успешный отход был возможен. Верить Моро, что русских ожидала «смерть или рабство» — нельзя. Новая армия Петра I отличалась от окружённого воинства боярина В. Б. Шереметева, капитулировавшего перед польско-татарским войском под Чудново в 1660 г. Царь выковал вооружённые силы, бодростью духа которых он сам восхищался (см. выше). Через пять лет, за трапезой в Петербурге в феврале 1716 г., царь, радуясь успехам австрийской армии в войне против турок и предсказывая ей победу, говорил резиденту О. Плейеру, что всего два батальона Преображенского полка 9 июля 1711 г. сдерживали натиск более чем 6000 турок и могли бы совсем их отбросить, если бы не чудовищная жара и отсутствие воды, из-за чего почти все умирали от жажды. Более того, можно было бы победить и двухсоттысячное османское войско, хотя у русских было не более 40 000 [541] РГАДА. Ф. 32. Оп. 5. 1716. Д. 7. Л. 25. 28 сентября (9 октября) 1716 г. на праздновании в Зимнем Дворце Петербурга годовщины битвы при д. Лесной, когда речь зашла об успехах Евгения Савойского, А. Д. Меншиков поднял большой бокал токайского вина за австрийские победы над турками, поставил Плейера рядом с собой и сказал: «Я желаю, чтобы мой государь позволил мне поехать в Венгрию к моему брату, принцу Евгению и присоединиться к его кампаниям, — ведь он князь Римской империи, как и я, он фельдмаршал и я тоже» РГАДА. Ф. 32. Оп. 5. Д. 7. Л. 14. В официальной «Гистории Свейской войны» Пётр повторил, что Преображенский полк, будучи в арьергарде, «в той ретираде до обозу был более 5-ти часов, однакож, крепкий отпор учиня, от главного войска себя отторгнуть не допустил». ГСВ. Вып. 1. С. 370. Походные и путевые журналы императора Петра I за 1711 г. СПб., 1854. С. 61. . Это не было застольным бахвальством. Можно вспомнить, что 8–9 июля противник нанес только слабый ущерб отходящей армии, которая активно огрызалась всеми видами огнестрельного оружия. Турки на ходу стреляли хуже, чем русские.