Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Узнав о сдаче Азова и Таганрога, Шафиров, его стамбульская агентура и даже английский и голландский послы «схватились за голову». Кольер доносил Голландским Штатам, что турки радостны и не могут понять, почему так нечаянно и неожиданно отдан Азов. Зная восточную психологию, все посчитали, что после отказа от Азова вырастут новые турецкие притязания: «они возгордятся [и] миру не похотят учинить ни на каких кондициях. И когда ведомость пришла об отдаче Азова, то не токмо мы, но и все наши приятели во отчаянии были, чая, что конечно турки […] похотят претендовать всей Украины » [772] Артамонов В. А. Россия и Речь Посполитая… С. 110; ППВ. Т. 12/1. С. 301; РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1711 г. Д. 11. Л. 215. «Все ужасаются о худом поступке царя в том, что отдал Азов и разорил Таганрог, не быв прежде обнадёжен о мире, но оставя здесь аманатов, пошёл в Теплицы богемские и в Ригу». Там же. Ф. 32. Оп. 1. 1712. Д. 4. Л. 207. .

Пётр получил послание Шафирова «о удержании Азова», но «разсудил оной отдать», надеясь, что турки откажутся воевать и «дабы тем на весь свет показать своё справедливое содержание постановленного вечного мира».

Французы и шведы натравливали — царь выполнит всё, если послать с Карлом XII 30 тысяч турок и 15 тысяч татар, тогда и поляки признают шведского короля освободителем и освободятся от «московских мучений». Султан счел, что царь «бессилен», исполнился «великого бесстрашия против прежних времен» и решил, что запугивание выжмет новые уступки («может своим страхом многое добро зделать и честь народу своему показать»). С пьедестала победителя он уже не сходил вплоть до демаркации границ в 1714 г.

11 февраля «турецкие комиссары зело гордо поступали и отдачу Азова ставили ни во что, понеже де оной не во время отдан и многое войско их в том походе, идучи назад померло». 27 февраля султан велел справиться с прежними трактатами, как обстояло дело об Украине при чигиринской войне. Юсуф-паша советовал послам не быть упорными — турецкие войска вооружаются, пашам приказано собираться к Исакче, но хану не указано «чинить впадения» в земли царя.

Действуя по пословице: «запрашивать и тянуть за верёвку нет стыда», турки предъявили запрос на Киев и всю Украину обеих сторон Днепра и назначили иерусалимского патриарха Хрисанфа на «Казачью патриархию». Тот не отрекся и на него «надет был от везиря кафтан».

Окружение Ахмеда III, оповестив английского и австрийского резидентов, что «им дела до Польши нет», решило провести зондаж — за кого встанет большинство поляков — за Августа II или Станислава I, и могут ли противники Веттина одержать верх [773] П. П. Шафиров — Петру I 24 марта 1712 г. РГАДА. Ф. 89. Оп. 1. 1712. Д. 6. Л. 144, 151, 152. ?

Фельдмаршал Шереметев приказал всем дивизиям стать в боевой готовности, заготовить сухарей на месяц, генерал-майору И. И. Бутурлину придвинуться к Полтаве, а Скоропадскому послать туда же 1000 казаков. Он же советовал собрать несколько тысяч донцов и 20 тысяч калмык, которые «весьма против татар способны».

Если в 1707 г. русская дипломатия ради удержания турок от нападения, преувеличивала число своих войск в Польше якобы до 100 тысяч, то теперь приходилось уверять в отсутствии там даже одного солдата. Однако для войск в Померании нужен был провиант и о нём приходилось просить поляков [774] «Хотя поляки радуются тому, что турки с нами то постановили, чтоб войск наших не было в Польше, но то б оне разсудили, что в том же трактате есть — когда шведы войдут в Польшу, то и нам вольно; и тогда паки прежнее разорение будет в Польше. Того для лутче им малым сим [провиантом] удовольствовать нас ныне и потом вечно свободным быть». Пётр I — Г. Ф. Долгорукому 8–9 мая 1712 г. ППВ. Т. 12/1. С. 193. .

Весной 1712 г. турецкая готовность к войне ещё больше «одрябилась», артиллерия и войска не собирались. Не получив ни строчки после 31 декабря 1711 г. в ответ на девять писем, послы-заложники 5 апреля 1712 г. на свой страх и риск «чрез великую силу» подписали перемирие на 25 лет.

8 апреля 1712 г. Шафиров подробно отчитался, как противник выколачивал новые уступки.

Переписка русского посольства с внешним миром была пресечена, но благодаря мощному рычагу подкупа и разветвлённой агентуре у «Порога Счастья», оно заранее знало о турецких запросах. Архиепископ Галани и Л. Барка, получавшие через С. Л. Владиславича жалованье, а также подкупленные толмачи почти всех послов крымского хана, шведского и польского короля, переправляли русскому посольству всё, что переводили, даже извиняясь в случае задержек. Шафиров «на вески алмазные» взвешивал и перепроверял информацию и знал не только то, о чём говорилось на аудиенциях в «султанском Дворце-сарае», но даже чем угощались и как были одеты иностранные представители. По его наущению французский переводчик Форнет, который за 500 левков в год присягнул «служить во всём верно царскому величеству», и советовал своему хозяину Дезальеру как следует поступать. Английскому послу Саттону, который «руками и ногами» вступился в примирение России с Турцией, Шафиров давал рекомендации кого и когда следует посещать в Стамбуле. 15 июня 1712 г. подканцлер склонил к сотрудничеству за 50 левков в месяц переводчика при Функе и Понятовском — «обосурманенного немчина». Чувствуя себя как рыба в воде, он торжествовал: «ныне, кроме одного цесарского, у всех переводчики наши!».

За солидную мзду «сторону Царского Величества держали» три высших чина Порты — садразам Юсуф-паша, рейс-эфенди (один из первых заместителей верховного везира, ведавший внешними сношениями) Абдюлкерим и муфтий (шейх-уль-ислам) Абдуллах Эбе-заде. Контакты с Юсуф-пашой поддерживались почти ежедневно. Доверительные отношения сложились у П. П. Шафирова и П. А. Толстого с первым драгоманом (переводчиком) И. Маврокордато, которому, как «единоверному христианину» обещали ежегодно платить по 1000 червоных. Под регулярным наблюдением держался Карл XII и даже мать Ахмеда III [775] Когда Карл ХII послал матери султана часы с алмазами и изумрудные серьги, чтобы выхлопотать для себя большой конвой и 1200 кошелей левков на расплату с долгами, Толстой и Шафиров, подарив ей алмазное перо на шапку и кушак с алмазами и яхонтами ценой в 6200 левков, уговорили вернуть шведский подарок и не помогать королю. РГАДА. Ф. 89. Оп. 1.1712. Д. 6. Л. 436 об. .

Главный державник Османской империи был осажден со всех сторон. В чиновном аппарате Порты подканцлер ничего, кроме «обыклой глупости», не усматривал.

Османское правительство «почитало и присматривало» Петра Павловича, зная, что у русского посольства «много приятелей и советников», которые «чрез коварства развращают дела». Юсуф-паша, получив русскую мзду и показывая «партикулярную любовь» к Шафирову, так отзывался о нём: «ежели де болшаго диавола не станет, то он по не м будет доброй генерал и наибольший диавол». Жалобой царю, что он «еле жив с печали и нажил не одну болезнь… — в печени или в селезёнке запор, от которого весь бок заложило», Шафиров подчеркивал свою неутомимость.