Владимир Артамонов - Турецко-русская война 1710–1713 гг.

Вообразив себя искушенным политиком и прослышав о возобновлении турками войны в ноябре 1711 г., он без полномочий с «ценными вещами» Владиславича отправился на Балканы, «чтоб подать куражу сербом» и после того, как «ушёл от государя ис Торуни… скитался от места до места 6 месяцев». Как раз после заключения перемирия с турками 5 апреля 1712 г., он появился на Балканах. По его словам, в хорватском Осиеке некий архиерей якобы сообщал ему, что «дванадесять тысящь грацианов [видимо, хорватских граничар — В. А. ], готовы поднятца… когда услышали [бы] хотя неболшую викторию… против турок». В Петроварадине (Нови-Саде) Аркулей «сыскал капитана Богдана Марковича в аресте в фортеции, окована железами на шеи, на руках и на ногах… понеже того же дня, в которой определил поднятца с пятнадцатию тысящами сербов в споможение оружия российского был… предан и […] немцы поймали ево, яко началного бунтовщика, с которым и другие многие пострадали» [860] Там же. Л. 23. .

Через Хорватию, Фиуме (Риеку) и Далмацию Аркулей прибыл в окрестности Дубровника и с моря прорвался к черногорцам сквозь кордон двух венецианских каторг и двух фрегатов генерал-капитана А. Пизани, который блокировал берег «для препятия всякого вспоможения монтенегрином как морем, так и сухим путём».

Аркулей дал знать, что желает соединиться с бунтарями-сербами. К нему спустилось два десятка воинов и, вскинув его баулы на плечи, привели в горы, к отряду в сотню человек, «которые с великой радости (понеже им показалося видети своего избавителя) поздравили мне одним залпом из мушкетов». «Красноречием» и подарками Аркулей поднял дух повстанцев. «И понеже сыскал я монтенегринов безнадёжных, которые сказывали, что Ваше Величество их вовсе покинул, [то] аз сладкими словами по своей возможности утешал их и подарил публично как архиепископу Даниелю (которой весь разсточился и привёл себя в последнюю нужду) также и господину кавалеру Милорадовичу и другим началным графом четыре персоны вашего величества, которые велел зделать в Венеции и несколко пар пистолет, которые купил в Ф[и]уме, также один крест золотой — реченному кавалеру Милорадовичу. Сии не имели ни пороху, ни пуль ниже имели денег, которыми б могли учинити провизию нужных вещей противу нападения турецкого, которых было болши сорока тысяч с пашою башняцким и з другими тремя пашами тамошних стран, кроме караула, которой за плечми их чинили венецияне с указом от республики, что ежели одержат турки викторию и черногорцы уйдут к венецияном, то б караулы поставленные паки от[o]гнали их к туркам и дали б в руки варварские, чтоб таким образом могли завладеть и частию их земли и разпространити границу венецкую [и] тем же угодити Порте Оттоманской. Но сему противно приключилося, понеже монтенегрины порубили девять тысяч турок с потерянием токмо пятнадцати христиан» [861] Там же. Л. 24–25 об. . Так фантазия Аркулея расцветила победу черногорцев при Царевом Лазе.

К этому времени Аркулей, по его словам, издержал деньги, занятые в Кёнигсберге (!). и одолжил в 1712 г. в требиньском монастыре 1000 червонных с ростом «по десяти на сто» [862] 400 золотых он вручил черногорцам под расписку, которую послал к Владиславичу с капитаном И. Албанезом, Славуем Дьяковичем и поручиками С. Михайловичем и С. Бриновым, которые выехали через Фиуме в ноябре 1712 г. к царю, а 600 червонных Аркулей оставил себе на дорогу к русскому двору. Там же. Л. 27. Тысяча червонных была возвращена монастырю русским правительством только в 1722 г. Г. И. Головкин — Даниилу Негошу, март 1722 г. .

Когда до России дошёл слух о том, кто срывает перемирие с турками, Владиславичу пришлось отмежеваться от подопечного. Как писал Аркулей, он был «нетокмо о[т]ставлен, но и гнан смертно и оглашен вором казны [Царского] Величества 10 000 рублев и бутто издержал 1000 левков… министра, обретающагося в Константинополе, также, бутто я плут и обманщик, являя, что мои потенты фалшивы. Того ради меня арестовал в городе Фюме… господин Матвей Карета, агент Вашего Величества при дворе венецы[й]ском… декларуя меня… чрез куранты венецкие, напечатанные в сентябре 1712 году, что «арестован в городе Фюме один гречанин, которой ушёл из Монтенегра без пашпорту и украл из казны царя Московского 10 000 рублев и промотал других 1000 левков» [863] П. Аркулей — Петру I 17 декабря 1713 г. РГАДА. Ф. 89. Оп. 3. 1714. Д. 3. Л. 17–18. . Арестованный в августе 1712 г. Аркулей 37 дней просидел в тюрьме, смог подкупить стражу, бежал и семь месяцев скрывался в монастыре капуцинов, «чтоб удобнее мог показати пред судом мою правость». Вслед за тем через Корфу и прочие пелопоннеские острова через пять месяцев, к концу 1713 г. добрался до Царьграда.

Возмущённый взведенной напраслиной и неправедным арестом, Аркулей проговорился архиепископу Галани и Луке Барке Кирикову, «что он о всей с ними корреспонденции российской и о многих иных секретах сведом», а в русском посольстве утверждал, что теперь поднимет и греков на восстание против «оттоманской силы» [864] «Намерен Его Царскому Величеству служить в краях греческих под протекциею Венецкою сущих и в пограничных со оными турецких и чтоб Царское Величество изволил ево употребить секретно для склонения их к своей стране подчас впредь будущей Турской войны, ибо он […] ведает, что все [греки] готовы за Его Царское Величество против турков поднять оружие». Там же. Л. 13 об. . У русских послов, только недавно вывезенных в Стамбул из Адрианополя, возникло подозрение, что неуемный делец выдаст их агентурную сеть туркам. Было решено спровадить его в Вену к послу А. А. Матвееву фиктивным «секретарем». Матвеев, чтобы «не набраться в чужом пиве напрасного похмелья», 24 августа 1714 г. сбыл его с рук в Петербург, где самозванец был арестован [865] Походная канцелярия… Шафирова. Часть 2. С. 355, 397. .

В целом можно признать, что деятельность Аркулея в определённой мере поддержала восставших сербов, как позже и борьба самозванца Степана Малого, выдававщего себя за российского императора Петра III в 1768–1773 гг.

«Утопающий и за нож хватается» — гласит присловье. Мало известно, что в 1712 г. Пётр I предпринял попытку оторвать Крымское ханство от османов.

13–23 марта, чтобы снизить давление с юга, царь изъявил готовность принять Крымское ханство в русское подданство. «Ныне, когда турки ничем довольствоваться не хотят, но неотложно злобы одной для войну объявили, то мы… рады хана принять и пожелания ево все изполнить. Для чего б он, не испуская времени, прислал человека своего с полною мочью к фельтъмаршалу Шереметеву, которому также посылается полная мочь от царского величества для трактованья, не описываясь к царскому величеству, дабы в тех описках время не потерять… Ничем не может хан так верность и приятство царскому величеству показать, как тем, чтоб увез караля шведского, в чем и его самово польза будет, ибо когда будет король в руках, то мы от шведской стороны будем свободны и всеми силами помогать будем хану. А сверх того, за сие обещаем хану две тысячи мешкоф [кошелей левков]». Таким образом, за голову шведского короля Пётр обещал 1 миллион левков, или 450 тысяч рублей. Ежели кароля не может привесть, то хотя б магазеины сожгли, которыя от Дуная к Бендерю и в протчих местах обретаютца» [866] РГАДА. Подлинные царские письма. Оп. 2. Т. 9. Л. 112–113. Собственноручное. Копия: Там же. Л. 114–115. Л. Барка из Стамбула рекомендовал 11 марта 1712 г. н. ст. «послать достойную особу с подарком каким» к хану. Там же. Ф. 89. Оп. 1. 1712. Д. 8. Л. 40 об. .