Юлий Гессен - Жизнь евреев в России [litres]

И опять домовладельцы, которым предстояло лишиться жильцов, обратились к государю с просьбой не выселять евреев: если вопрос идет о чистоте улиц, они сами сделаюсь всё необходимое. Сами же евреи просили государя (1823 г.) об отсрочке нового закона на десять лет, указывая, что если новый закон имеет целью побудить евреев приобретать или строить новые дома, то нужно дать на это время; но государь отклонил ходатайство. Когда срок приблизился, домовладельцы стали просить государя оставить евреев хотя бы еще на одну зиму, и государь поручил наместнику высказать свои соображения. Но тут вмешались в дело те домовладельцы доступных для еврейского населения улиц, которые, предвидя, что выселенные евреи по необходимости направятся к ним, сделали нужные приготовления в своих домах – они умоляли правительство не лишать их давно ожидаемых жильцов, и к этому ходатайству об оставлении в силе указа о выселении присоединились и сами евреи, именно те, которые владели домами: в их интересах было, чтобы евреи с запретных улиц переселились в их район. Несколько позже, «принимая в соображение, что часть улицы Хмельной, от Нового Света до Братской, как значительно уже застроенная, может быть причислена к разряду главных, а по близости к железной дороге постепенно еще будет принимать лучший вид», Совет Управления (1847 г.) причислил и эту улицу к запретным.

Вообще ни один еврей не мог поселиться в Варшаве без специального разрешения правительственной комиссии внутренних дел, а такое разрешение получали лишь те, кто владел капиталом в 60 тысяч злотых, обязывался строить каменный дом и т. п.

Особая стеснительная мера была установлена для евреев, прибывавших сюда на время, в виде так называемого «билетного сбора» (Tagzettel); сбор шел значительнейшей частью в кассу города, кое-что поступало в пользу еврейских училищ. Пропускные билеты продавались на заставе; кто оставался несколько дней, должен был брать ежедневно такие билеты в городской ратуше. Билет был действителен с 12 часов ночи на одни сутки; чтобы пробыть хотя бы лишний час, надо было брать новый билет. Варшавские евреи при выходе из города, во избежание уплаты сбора, снабжались у рогатки знаками, отбиравшимися при возвращении домой.

Стеснения, существовавшие в Варшаве, были введены в несколько смягченной форме и в других городах. Еще правительство герцогства Варшавского, надеясь, что при удачном походе Наполеона в Россию к герцогству будут присоединены земли со значительным еврейским населением, побуждало муниципалитеты ходатайствовать об ограничении евреев в праве жительства, но гибель самого герцогства (1813 г.) положила конец этой провокации [81] Гессен Ю. В эфемерном государстве. Евреи в герцогстве Варшавском. СПб., 1910. См. также статью о Варшаве в Еврейской энциклопедии, т. V, с. 318–322. . Когда же выяснилось, что петербургское правительство вообще санкционирует предложения варшавского правительства в пользу умаления прав евреев, длинный ряд городов легко добился введения у себя разнообразных ограничений; были возобновлены старинные привилегии; этому помогло и то, что в свое время господствовавшее в некоторых частях Царства Польского австрийское правительство дало право городам воспользоваться старыми привилегиями De non tolerandis Judaeis [82] «Право не терпеть у себя евреев» {лат.). , если только таковые действительно имеются. В момент образования Царства Польского (1815 г.) было 83 города, имевших право не принимать евреев на жительство; в 20-х годах, с санкции наместника, прибавилось около 30 таких городов; в 1856 году из числа 453 городов края только в 246 городах евреи пользовались свободой водворения и жительства; в 31 городе существовали определенные кварталы, вне которых, наподобие Варшавы, могли жить лишь привилегированные евреи, отвечавшие особым материальным или культурным условиям; в 90 городах евреи или вовсе не могли жить, или только в отдельных частях. Впрочем, здесь, как и всюду, жизнь не всегда стеснялась бумажными требованиями, и были города, в которых евреи жили вопреки запретам, и христиане не роптали.

Помимо упомянутых стеснений, указом Совета Управления (1823 г.) в 21-верстной пограничной полосе вдоль Австрии, Пруссии и России было запрещено жительство всем евреям, за исключением лишь отдельных групп (земледельцы, ремесленники и др.); для жительства требовалось особое разрешение, которое надо было возобновлять ежегодно; позже (1851 г.) эти стеснения были усилены: водворение в пограничной полосе изнутри края было окончательно запрещено. Между тем в этой полосе насчитывалось свыше 100 городов, в которых, таким образом, жительство евреев было сковано ограничениями.

Доступ для торговых и иных целей – Вопрос о постоянном жительстве купцов первой гильдии – Благоприятное решение Государственного совета (1833) – Заявление адмирала Грейга – Московское гетто – Закрытие Астраханской губернии и Кавказской области для жительства евреев – Сибирь – Финляндия

Черта еврейской оседлости возникла стараниями московского и смоленского купеческих сословий, не желавших иметь вблизи себя серьезных конкурентов в лице евреев. Корыстные интересы отдельных групп русского торгово-промышленного класса и в дальнейшем нередко служили опорой для законодательной стены, ограждавшей так называемые «внутренние» губернии от поселения евреев. Но запрещение выходить за пределы черты оседлости противоречило интересам не только еврейского, но также и остального населения, вот почему оно отнюдь не осуществлялось в полной мере; можно с уверенностью сказать, что не было такого момента, когда бы все евреи, живущие в России, находились в границах черты. В самом Петербурге в конце XVIII века существовала прочно осевшая еврейская община. Евреи встречались и в других городах.

Вообще на рубеже XIX века русские государственные люди считали необходимыми как в интересах торговли и промыслов, так и во имя справедливости открывать евреям доступ в города не только в черте оседлости, но и за ее пределами.

Много поучительного дает в этом отношении эпизод, относящийся к обеим столицам.

В 1800 году белорусские еврейские купцы первой и второй гильдий жаловались Сенату на то, что городское правление камерального департамента препятствует им производить в Петербурге по-прежнему оптовую торговлю.

Петербургское купечество следовало в этом случае по стопам московского, которое добилось в свое время запрещения евреям записываться в московское купечество, что и послужило поводом к учреждению черты оседлости. Московские купцы мотивировали свое домогательство безнравственностью конкурентов; петербургские были более откровенны: они готовы были разрешить евреям вести в Петербурге оптовую торговлю, но только «чрез приказчиков или комиссионеров из русских купцов, дабы чрез то воспользовался жалованьем или некоторой частью барыша россиянин, а не еврей». Сенат признал правильным недозволение евреям записываться в петербургское купечество и мещанство; что же касается запрещения евреям самим торговать в столице, то это корыстное домогательство городского правления побудило Сенат объяснить особым указом (3 августа 1800 г.), что «заключение, что барыш в торговле преимущественно принадлежит россиянину, не может почесться основательным»; к тому же, отмечал Сенат, еврейские купцы, платя двойные подати, несут одинаково со всеми подданными обязанности и, следовательно, они не должны быть «отчуждаемы от общих прав и выгод в торговле и промыслах», а потому запрещение купцам-евреям производить оптовую торговлю, недопустимо.