Отто Ранк - Миф о рождении героя

Необходимая для продолжения жизни и повышения материального уровня деятельность была большей частью неудобна и тяжела. Если же удавалось устроить так, что при этой деятельности находили удовлетворение, хотя бы только символическое, вытесненные желания, тогда она окрашивалась наслаждением, давая этим важный стимул к ее выполнению. Для получения наслаждения в символической деятельности, при которой главная роль выпала на долю фантазии, среди вытесненных желаний наиболее подходят сексуальные; их цель легче перенести из реального мира в фантастический, чем у стремлений, связанных с “я", реальное удовлетворение которых необходимо для жизни индивида, и при которых, как например, при голоде, немыслима другая ее форма.

Мы видели, что бессознательное — это та часть душевной жизни, которая, стремясь к непосредственному достижению наслаждения, не хочет подчиняться приспособлению к реальному миру. Поскольку, стало быть, человеческая духовная деятельность должна была направляться на реальность и борьбу с ней, постольку для бессознательного не было никакой работы. Но во всех тех областях, где психике разрешалось отклонение от действительности, где фантазия могла расправить свои крылья, сфера применения была для бессознательного обеспечена. Если мы встречаем, поэтому, на ранних ступенях культуры такие формы деятельности, которые для нас не имеют ничего общего с фантазией, — как, например, земледелие или создание правовых норм, — а здесь проникнуты символически-фан-тастическими элементами, то это объясняется тем, что в примитивных условиях претензии бессознательного были еще более сильно выражены, чем у нас.

Другие продукты культуры, при которых деятельность фантазии играет существенную роль, сохранили свой характер или даже лишились когда-то свойственной им ре-альной'функции; к этой группе относятся религия и искусство со всеми из предшественниками и второстепенными явлениями.

Перед нами, стало быть, двойной ряд: с одной стороны, асоциальные, ограниченные индивидом и на него рассчитанные формы проявления бессознательного, прежде всего сновидение и невроз, которые мы здесь не исследуем, с другой стороны, феномены, имеющие большое значение для возникновения и развития культурной жизни, мифы и религия, искусство и философия, этика и право. Психологические основы этих наук никогда не будут достаточно выяснены, если в сферу исследования не будет включена и психология бессознательного.

II. ИССЛЕДОВАНИЕ МИФОВ И СКАЗОК

Право применить методы и выводы психоанализа к изучению возникновения, изменения и значения мифов можно обосновать, указав на то, что такие исследования отнюдь не выходят за границы, собственно, сферы психоанализа. Независимо от того, что мифы издавна требовали разъяснений, вряд ли приходится отрицать, что в мифах и сказках диких и культурных народов, каковы бы ни были их содержание и смысл, мы имеем дело с продуктами чистой фантазии, что оправдывает и даже делает необходимым психологическое исследование мифов. Самая важная заслуга психоанализа заключается в освещении фантастической жизни и ее продуктов, а именно: в раскрытии мощных бессознательных инстинктивных сил, которые толкают к созданию фантастических образов; в исследовании того психического механизма, который принимает участие в их возникновении и, наконец, в разъяснении тех преимущественно символических форм, в которых они выражаются.

Первое побуждение к исследованию, с психоаналитической точки зрения, образования и значения мифов было дано изучением снов, чем мы обязаны Фрейду. Конечно, на связь между мифом и сном впервые указал не психоанализ; огромное значение сновидений для поэзии и мифа признавалось, как подчеркивает Эренрайх*, во все времена. У многих народов, по их собственным свидетельствам, сны являются единственным источником мифов; известные ученые, такие как Лэстнер, Манхардт, Кошер, Вундт, признали значение сновидений, в особенности сновидений, внушающих страх, для понимания отдельных мифов или, по крайней мере, господствующих в этих мифах мотивов. Если в последнее время это воззрение и было в некоторой степени отодвинуто на задний план “разъяснением природы", то оно все-таки остается неоспоримым в глазах проницательных

Р.Ehrenreich: Die allgemeine Mythologie und ihre ethnologischen Grundlagen, Leipzig, 1910, S.149 (Mythol. Bibi. IV, 1).

ученых, таких как, например, Эренрайх. Можно легко понять резкое противопоставление чисто внутреннего психологического метода исследования, исходящего из сновидений, и того метода, исключительной основой которого является реальный мир (естественные процессы), если принять во внимание узость того метода, который ограничивался почти одним только типом сна — внушающего страх, не умея при этом правильно разъяснить и этот вид сновидения.

Но раз был принципиально признан параллелизм сна и мифа, а’вместе с тем и психологический метод исследования мифа, то более глубокое понимание сновидений неизбежно повлекло за собой и прогресс в области изучения мифов. Первым наиболее важным и во многих отношениях замечательным шагом в этом направлении было разъяснение Фрейдом античного мифа об Эдипе, который он, на основании типичных снов сыновей о смерти отца и половых сношениях с матерью, объяснил как общечеловеческое проявление соответствующих желаний, в первобытное время игравших чрезвычайно важную роль и с тех пор интенсивно вытесняемых. Значение этого открытия заслуживает более глубокого изучения и более справедливой и беспристрастной оценки.

Этот прогресс выводит нас далеко за пределы прежнего чисто внешнего параллелизма к тем общим бессознательным источникам, из которых питаются не только сновидения и мифы, но и все продукты фантазии вообще. Таким образом, психоанализ не только предлагает известное разъяснение мифа, но вместе с тем обосновывает необходимость разъяснять мифы, учитывая ту роль, которую играет бессознательное при создании мифов. Далее, он заменяет поверхностное сравнение генетическим исследованием, которое позволяет смотреть на мифы, как на измененные остатки желаний-фантазий целых наций. Как сон в индивидуальном смысле, так и миф в филогенетическом, представляет собой осколок погибшей психической жизни. Понятию о бессознательной душевной жизни, первоначально связанному с индивидуальной психологией, психоанализ находит приложение применительно к мифам первобытного времени, что и является самым блестящим подтверждением правильности и ценности метода. Главным мотивом создания мифов и существенным их содержанием оказался конфликт в психической детской жизни, отношение к родителям и семье со всеми его разнообразными оттенками (сексуальное любопытство и т.д.). Удалось даже показать, что развитие мифических представлений в их широком объеме отражает культурную дисциплину личности в семье и семьи в роду и племени.