Отто Ранк - Миф о рождении героя

Остается все же еще достаточно общих черт, чтобы психологически обосновать часто наблюдаемое сходство между художниками, с одной стороны, и нервно- и душевнобольными — с другой, между гением и безумием.

Склонность к внезапным переменам настроения, незнание меры в любви и ненависти, неспособность к постоянному преследованию практических целей — все это объясняется усиленным влиянием бессознательного на сознательный образ жизни. Постоянно повторяющийся мятеж примитивных душевных сил, которые, достигнув господства, сломили бы все возведенные культурой заграждения, вызывает глубокое неисчезающее чувство вины, превращающееся при помощи рационализации в моральную сверхчувствительность, которая по временам снова заменяется

дерзким переходом через все этические границы. Вообще психические противоположности в сознании переносятся художником лучше, чем обыкновенным человеком, что снова объясняется ассимиляцией с бессознательной душевной жизнью, в которой противоположности легко уживаются друг с другом.

Обоим типам свойственна высокая раздражимость или чувствительность к раздражениям; это значит, что они часто реагируют по незначительному внешнему поводу несоответственным и кажущимся непонятным аффектом. Причина этой черты характера заключается в том, что у них легче возникает реакция из бессознательных источников аффекта, как следствие случайного соприкосновения ведущих туда ассоциативных цепей.

Отношение художника к внешнему миру уже потому совершенно своеобразно, что этот внешний мир для него имеет значение не столько арены страстей, сколько стимула для его творческой фантазии, а для этого достаточно незначительного внешнего опыта переживаний. Часто поражаются работе гения, который, не расширяя своих наблюдений за пределы узкого круга, обнаруживает в своих произведениях чрезвычайно точное и детальное знакомство с душой человека во всей ее глубине. Объяснение заключается в том, что душа человека несравненно шире той области, которая представляется сознанию. В бессознательном похоронено все прошлое нашего рода; оно подобно пуповине, прикрепляющей отдельного человека ко всему виду. Чем больше та область бессознательного, которая открылась гению, тем больше для него возможностей, отвлекаясь от своего сознательного “я", воплощаться в чужие личности. Если Шекспир видел до основания душу мудреца и глупца, святого и^треступника, то он не только бессознательно был всем этим — таким может быть любой — но он обладал еще отсутствующим у всех нас остальных дарованием видеть свое собственное бессознательное и из своей фантазии создавать самостоятельные образы. Все эти образы суть только бессознательное поэта, которое он, чтобы освободиться от него, выявил наружу, проецировал.

Художник может в очень мелких происшествиях пережить больше, чем обыкновенный человек в необычайных приключениях; для художника все совершающееся вокруг него только повод узнать свое внутреннее богатство. Его раздражительность только оборотная сторона этого феномена и должна проявляться в жизни, если он не использует своего богатства в своих произведениях, а избирает обыденный путь, дав волю своим аффектам в реальном мире.

Если мы попытаемся, наконец, выяснить из всего вышеизложенного значение искусства в развитии культуры, то мы придем к заключению, что художники принадлежат к вождям человечества в борьбе за усмирение и облагораживание враждебных культуре инстинктов. Когда какая-либо из привычных форм проявления этих инстинктов стареет, то есть опускается ниже уровня культуры, и своей предательской фигурой мешает человечеству идти вперед, тогда личности, одаренные художественной творческой силой, освобождают людей от связанного с этим вреда, оставляя им в то же время наслаждение; они переливают старый инстинкт в новую, более привлекательную, более благородную форму. Если, наоборот, вытеснение в какой-либо сфере становится во всей своей интенсивности излишним, они первые чувствуют уменьшение давления, тяготевшего более всего над их духом; используя новоприобретенную область свободы в искусстве прежде еще, чем переворот стал заметен в жизни, они указывают миру дорогу.

VI. ФИЛОСОФИЯ, ЭТИКА И ПРАВО

Как философия занимает по отношению к другим наукам совершенно своеобразное положение, так и психоаналитический метод подходит к ней с особенной стороны. Дисциплины, рассматривавшиеся до сих пор, позволяли исследователю заниматься и их объектом и открывали ему в более или менее фантастическом материале желаний доступ к лучшему пониманию феноменов и, тем самым, к обогащению данной области знания. Философские же системы в качестве материала познания сами претендуют на то, чтобы их расценивали, как чисто научные и конечные объяснения отношения человека к внешнему миру и вселенной.

Если это особое положение философии с самого начала, по-видимому, исключает применение психоаналитического метода, то две другие особенности философских систем и их создателей дают нам возможность подойти поближе к проблеме философии и философов. Прежде всего нужно отметить, что в философии личность творца системы проявляется в такой степени, которая, собственно, не отвечает науке и не встречается ни в какой другой области познания; ту же роль личность играет только в искусстве. Это обстоятельство указывает нам на возможность освещения, с точки зрения психоанализа, своеобразной психологической структуры философа, которая возвышает его на чистым ученым и приближает его к типу художника, будучи от него все-таки сильно дифференцированной. Тем самым нам дан ключ к той существенной части создания системы, которая, по общему признанию, определяется индивидуальными особенностями личности, часто даже чисто субъективными мотивами. Проследить эту зависимость системы от личности вплоть до форм и развития либидо, с одной стороны, выяснить ее внутреннюю связь с характером, личностью и жизненными влияниями, с Другой стороны, является задачей психографического исследования, которое начинает развиваться из применения психоаналитических основных принципов и точек зрения к жизни и творчеству гениальных людей.

Этот метод исследования открывает нам, так сказать, внутренний доступ из глубин личности к лежащему в основе системы материалу желаний; ряд философских построений представляет психоаналитическому исследованию широкое поле применения в самих системах, в которых бессознательное их творца являет себя или в виде метафизической проекции в сверхчувственный мир, или в виде мистического проявления психических восприятий, или, наконец, непосредственно в, так сказать, метапсихологическом познании в виде объекта философского исследования.