Сергей Аверинцев - История Византии. Том I

Воровство огромной армии чиновников и придворных было одной из самых глубоких язв византийского государства G самого начала его существования. К рабовладельческой Византии IV–V вв. в полной мере применимо высказывание Ф. Энгельса о Поздней Римской империи: «Чем более империя приходила в упадок, тем больше возрастали налоги и повинности, тем бесстыднее грабили и вымогали чиновники» [346] К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 21, стр. 147. .

К началу IV в. христианство уже прошло длительный путь развития. Генетически связанное с идеологией угнетенных низов, находивших утешение и надежды в различных эсхатологических представлениях [347] H. A. Mашкин. Эсхатология и мессианизм в последний период Римской республики. — ИАН СССР, сер. ист. и фил., 1946, № 5, стр. 441–460. , оно содержало в своем учении немало положений социального характера, отражавших именно чаяния масс. Но уже во II в. христианские общины перешли под руководство представителей состоятельных кругов, а само христианство претерпело глубокие изменения: оно превратилось в религию господствующих классов.

Среди христиан начала IV в. имелись две основные группы. Широкие круги приверженцев христианства ожидали от божества помощи в земной жизни и утешались верой, что в загробном мире будет осуществлена высшая справедливость. Христианство, распространявшееся в массах, выступало как народная религия; ее адептов не интересовали догматы, но зато эти верующие были проникнуты туманными надеждами социального характера. Другая группа христиан — это узкий руководящий круг учителей церкви, выдвигавших четкие формулировки догматов веры и требовавших точного выполнения обрядов. Здесь христианство являлось религией клира, представители которого старались внушить рядовым христианам, что исполнение надежд на небесную помощь в жизни и на загробное блаженство зависит в основном от того, насколько правильно верует данный христианин, насколько безропотно следует он их поучениям. Со временем наряду с бродячими проповедниками-апостолами в каждой общине появились постоянные проповедники, а вместе с тем и лица, отправлявшие хозяйственные функции и разбиравшие конфликты между членами общины, т. е. епископы-надзиратели. «Миряне», рядовые члены общины стали все чаще противопоставляться клирикам. Бродячие апостолы сделались опасными для внутренней устойчивости общин, и в конце II в. их руководство начало резко выступать против всех не включенных в клир проповедников.

Уже во времена раннего христианства возник институт «пресвитеров» — первоначально это были старейшины общин; распространение учения проповедниками, установление связей между различными общинами приводили к объединению христиан и к созданию церкви. Контакты общины с другими, подобными ей, теперь выполняли епископы. Отправлять богослужение епископ поручал вместо себя в отдельных местах пресвитеру, который таким образом из старейшины превратился в священника, подчиненного епископу.

Учение о благодати, получаемой епископами, давало им большие, в том числе практические, преимущества по сравнению с прочим клиром. Так, епископ стал бесконтрольно распоряжаться хозяйством церкви в пределах епископии. В условиях господства римского права христианская община не обладала правами юридического лица. Поэтому все имущественные сделки церкви велись епископом от его собственного имени. Естественно, епископы избирались из весьма состоятельных и влиятельных лиц. Фактически церковь превращала христианство из стихийного религиозного движения в строго иерархически построенную организацию, уже находившуюся под контролем представителей эксплуататорских прослоек. Тем не менее, руководимая епископами церковь, выступавшая против религиозного мировоззрения рабовладельческого общества, против культа императора как бога, привлекала к себе все оппозиционные элементы Римской империи. Это вызывало враждебное отношение императорского правительства к христианским организациям. В управлении: церковью в целом господствовал аристократически-республиканский принцип. Съезды епископов решали разногласия идеологического характера. Епископ, как бы он деспотически ни распоряжался в своей церкви, зависел от местной общины. С III в. избрание епископа сделалось значительным событием: в нем принимали участие местный клир, члены общины и соседние епископы.

Епископские съезды обычно собирались в крупных городах (Карфаген, Рим, Александрия, Антиохия): это делало их епископов руководителями обширных районов. Такой город получил название митрополии («матери городов»). Епископы соседних городов были в подчинении у епископов митрополий, которые стали называться митрополитами. Иногда они носили звание архиепископов. Отдельные черты церковных митрополий можно проследить уже во II в. Александрийский архиепископ в начале III в. имел право рукоположения епископов в пределах всего Египта. Антиохия в середине III в. была религиозным центром Сирии, Каппадокии, Палестины.

Административная реформа Диоклетиана привела к тому, что церкви получили особое деление по диоцезам. В Азии выделился в качестве церковного центра Эфес, в Понте — Кесария (Каппадокийская), во Фракии — Ираклия.

Средством общения священнослужителей с середины II в. стали поместные «соборы» (в рамках отдельных провинций). Фактически это были съезды епископов и клира по внутрицерковным делам. Кроме того, собирались и более широкие съезды, на которых обсуждались принципиальные вопросы, касавшиеся не положения церкви в той или иной провинции, а вероучения в целом. Постепенно сформировалось представление о существовании единой всемирной («вселенской») церкви, невидимо руководимой самим Христом.

К началу IV в. в церкви было завершено деление на «пастырей» и «овец». Чтобы не потерять влияние на паству, необходимо было придерживаться некоторых форм демократии. Всенародно, в торжественной обстановке, происходили обсуждения поступков какого-либо члена общины. В узкодогматические споры вовлекались широкие массы верующих; борьба вокруг догматов в какой-то степени отражала политические и социальные настроения масс.

К началу IV в. главными расходами церкви были благотворительные: традиции взаимопомощи членов общины верующих сочетались здесь с римской практикой подкармливания люмпен-пролетариата. Но вместе с тем совершенно явственно обозначилось и стремление клира эксплуатировать общину. Епископ смешивал свои личные дела и средства с церковными, т. е. присваивал себе доходы церкви. На рубеже III–IV вв. епископы являлись собственниками крупных богатств и фактически были представителями городской знати.