Валерий Попов - Мой Невский [Прогулка по главному проспекту] [litres]

Далее на той же стороне Мойки, чуть отступив, как это было принято, вглубь, стоит дворец первого гетмана Украины Разумовского. Он же – президент Петербургской Академии наук! Вместе с соседним дворцом и этот в конце XVIII века был передан Воспитательному дому, а затем Николаевскому сиротскому институту. Основателем Воспитательного дома и многих других учебных заведений России был вельможа Бецкой, чей бюст сейчас стоит в сквере перед парадным входом. Великие мира сего отнюдь не были лишены сердца, сочувствия к несчастным и обездоленным – поэтому то время и кажется теперь столь замечательным. Теперь здесь Педагогический университет имени Герцена.

Перейдем Мойку по Зеленому, затем Полицейскому затем Народному а ныне снова Зеленому мосту и перед нами – дом 15 – самый, пожалуй, знаменитый дом на Невском, повидавший так много на своем веку – точнее, за свои века. Здесь был и Мытный двор, где располагалась таможенная служба, и рынок, где корабелы, работающие в Адмиралтействе, покупали еду, ели и пили. Затем здесь был огромный деревянный дворец Елизаветы Петровны.

Екатерина II, придя к власти, повелела разобрать этот ненавидимый ею дворец, где она жила при Елизавете Петровне бесправной женой великого князя Петра Федоровича, будущего Петра III, с которым властная и мстительная Екатерина обошлась не лучше, чем с этим дворцом. И теперешний дом, сохранившийся без особых изменений, был построен в 1786 году для петербургского полицмейстера Чичерина (поэтому мост через Мойку долго назывался Полицейским). Затем это был дом Куракина, дом Коссиковского, дом Елисеевых – хозяева не раз менялись.

Одна из загадок этого, одного из самых «исторических» домов на Невском – в том, что неизвестен его автор. Разными исследователями назывались разные имена: Кокоринов, Квасов, Валлен-Деламот, Фельтен. Теперь принято считать автором Жана-Батиста Валлен-Деламота, архитектора знаменитого Гостиного двора. При сыне Чичерина в доме был знаменитый музыкальный клуб, где бывали самые знаменитые писатели того времени: Фонвизин и Радищев.

При новом хозяине – купце Коссиковском – здесь жил один из самых популярных писателей своего времени: Николай Греч. Он издавал журнал «Сын Отечества», где печатались Батюшков, Жуковский и Пушкин. Надо признать, что третьесортные сочинения Греча раскупались в значительно больших количествах, чем книги живущих в одно время с ним гениев. Так что мечта о том, что мужик «понесет с базара» лучших писателей, была несбыточной, увы, всегда.

В корпусе дома Коссиковского жил Александр Сергеевич Грибоедов. Там ночевал его знаменитый рояль, который он возил во все странствия (вы ведь помните, что Грибоедов был еще и замечательным композитором? самый его знаменитый, прекрасный и грустный вальс на слуху у всех). В этом доме Грибоедова посетил Пушкин, который потом написал: «Он был печален и имел странные предчувствия». И предчувствия сбылись: Грибоедов уехал в Тегеран и там погиб, спасая от погрома армянских женщин.

До 1825 года в этом доме был знаменитый ресторан «Талон», замечательный хотя бы уже тем, что его воспел Пушкин в «Евгении Онегине»:

После дом отошел знаменитой династии купцов Елисеевых – их знаменитые магазины еды и сейчас называются елисеевскими. Купцы были образованнейшими людьми, обожавшими искусства. Сейчас бы нам таких! В доме их в 1870 годы было «Благородное танцевальное собрание», потом переименованное просто в «Благородное собрание». И здесь читали свои новые сочинения Тургенев и Достоевский (причем Достоевский, как известно, страшно завидовал успехам и гонорарам Тургенева – тот был гораздо более любим читающей публикой).

Но самая большая литературная слава настигла этот дом, как ни странно, в советское время. 19 декабря 1919 года по инициативе Горького и Чуковского здесь открылся знаменитый Дом искусств, который вскоре в стиле модного тогда модернизма стал сокращенно называться «Диск». Там открылась дешевая, а для некоторых и бесплатная, столовая, которая в то голодное время многих спасла. Потом в этом доме разрешили даже селиться писателям и поэтам, и жили там Николай Гумилев, Александр Грин, Михаил Зощенко, Осип Мандельштам и много других замечательных литераторов. А выступали там Горький, Блок, Ахматова, Маяковский, Хлебников, Мандельштам, Пастернак – в общем, не было в ту хмурую пору гения в России, который не побывал бы там!

В рукописном журнале «Чукоккала», который все годы вел Корней Чуковский, осталось много записей, показывающих жизнь и быт «Диска», например, прошение Алексея Михайловича Ремизова, замечательного писателя и непревзойденного стилиста:

Замечательный график Анненков – художники часто там устраивали выставки – вспоминал:

«…писательская семья была действительно семьей. Я этого никогда не наблюдал до революции и не видел за границей. Собрания, собрания, собрания. То здесь, то там. Доклады, конференции, прения, смех, ругань, снова смех, споры, иногда – отчаянные споры: о Сервантесе, о сыпняке, о Достоевском, о холере, о жареных цыплятах… да; о жареных цыплятах. Я помню, как Зощенко сказал однажды, что жареные цыплята научились, по-видимому, летать, так что их теперь никак не поймаешь. Меньше всего говорили на исторические темы, несмотря на переживаемый исторический момент.

Это был последний оплот «изящной жизни» на Невском проспекте, а может быть, и во всей России. Вот как описывал это Георгий Иванов в своей книге «Китайские тени»:

«В 1920 году зимой прохожие, очень редкие в этой части города (угол Мойки и Невского проспекта), могли видеть странное зрелище. К ярко освещенному подъезду (среди полного мрака соседних) подходили господа и дамы буржуазного вида, и швейцар, кланяясь, распахивал дверь. Третий этаж был ярко освещен. Видны были хрустальные люстры, порой слышалась музыка. С улицы, пожалуй, больше ничего нельзя было разглядеть. Но и этого было достаточно, чтобы потрясти советского пешехода. По Невскому летает ветер, хлопая вывесками разграбленных магазинов (вышел декрет, чтобы и вывески снять). Холод, ночь, нищета – и вдруг…