Валерий Попов - Мой Невский [Прогулка по главному проспекту] [litres]

Дамы и господа буржуазного вида продвигаются по ярко освещенной лестнице. Они чинно снимают шубы и идут дальше через какие-то блестящие помещения. Всюду зеркала. Дамы пудрятся, кавалеры поправляют рукою и без того прилизанные проборы. Сдержанный говор, шелест шелка, запах духов…»

Чем объяснялось это чудо? Ну конечно же, не богатством. Богатых больше не осталось. Многие голодали. Но люди старались быть в форме, и удерживало их – искусство! Здесь выступали знаменитые пианисты, выступали замечательные поэты, в их числе – Александр Блок.

Конечно, этот клуб был бельмом на глазу советской власти. А может быть, наоборот, – глазом на сплошном бельме, расплывшемся вокруг?..

В январе 1921 года в Доме искусств прошел бал-маскарад. Он вышел необыкновенно веселым и многолюдным. Спиртного не было – негде его взять. Но всеобщий восторг был!

На другой день в «Красной газете» под грозным псевдонимом Браунинг появились разоблачительные стихи:

Конечно, никакие «разутюженные брючки» в данный исторический момент не допускались – это приравнивалось к контрреволюции. Поэт Василий Князев, скрывающийся под псевдонимом Браунинг, выглядит на сохранившейся фотографии как надо: расхристанным, с расстегнутым воротом! А может – он был на балу – и во фраке? А?

Разоблачительные свои стихи он закончил, однако, призывом: «Чека! Где ты?»

Чека откликнулось. Однажды во время завтрака все выходы были заняты мрачного вида красноармейцами, и элегантный молодой человек в галифе, проверив заодно документы у всех завтракающих, опечатал буфетную огромными красными печатями.

3 августа 1921 года поэт Гумилев был арестован прямо в Доме искусств. 2 августа он провел последнее занятие со своими студийцами, а 3 августа на рассвете его арестовали. Двадцать пятого августа 1921 года тридцатипятилетний Гумилев был расстрелян – по обвинению в участии в заговоре против власти.

Некто Бобров, провокатор и стукач, знакомый со многими литераторами, сказал при встрече М. Лозинскому:

«Да… этот ваш Гумилев… Нам, большевикам, это смешно. Но знаете, шикарно умер. Я слышал это из первых рук. Улыбался, докурил папиросу… Фанфаронство, конечно. Но даже на ребят из особого отдела произвел впечатление. Пустое молодечество, но все-таки крепкий тип. Мало кто так умирает. Что ж – свалял дурака. Не лез бы в контры, шел бы к нам, сделал бы большую карьеру. Нам такие люди нужны.»

Именно такую геройскую смерть Гумилев и искал. И написал об этом:

За две недели до этого был похоронен на Смоленском кладбище Александр Блок, в своей поэме «Двенадцать» воспевший революцию – и погубленный ею…

О конце Дома искусств писал в своих воспоминаниях замечательный поэт Ходасевич: «Жизнь была очень достойная, внутренне благородная, проникнутая подлинным духом творчества и труда. Потому-то и стекались к нему люди со всего Петербурга – подышать его чистым воздухом и просто уютом, которого лишены были многие. По вечерам зажигались многочисленные огни в его окнах – некоторые видны были с самой Фонтанки – и весь он казался кораблем, идущим сквозь мрак, метель и ненастье. За это Зиновьев его и разогнал».

Дом Искусств официально закрылся в начале 1923 года.

Когда я приехал в Ленинград, еще не будучи школьником, в 1946 году, в этом доме был кинотеатр «Баррикада». Название правильное, большевистское. Помнил ли кто-нибудь, что в этом здании шла когда-то замечательная жизнь?..

Сейчас над всем кварталом Невского между Мойкой и Большой Морской сияет вывеска – «Талеон». Видимо – дальний родственник бывшего здесь «Талона»? Недавно мне удалось попасть туда с одним богатым человеком. Он, как член клуба, прошел сравнительно легко, только отметился у стойки, меня же долго шмонали у магнитного кольца, изымая из карманов все железное, включая скрепки, потом совали мой паспорт в какое-то устройство, которое упорно отвергало мою паспортину. Только исключительная воспитанность охраны позволила ей так долго возиться со мной и не вытолкать в шею, как это происходит в других роскошных заведениях Невского, где висят «гостеприимные» вывески: «Вам может быть отказано в обслуживании без объяснения причин». Здесь причины не скрывались. Наконец, встрепанный, я прошел и погрузился в новокупеческую роскошь, успев подумать, что при такой бдительности они не скоро получат в свой клуб нового Пушкина. Тем более – у входа висело объявление: «Перерегистрация клубных карт. Стоимость годовой карты – 10000 долларов». А Пушкин, как мы знаем, все время сидел без денег и такую сумму навряд ли набрал бы. Но для самого Пушкина это не страшно – он гений и так.

Роскошный «Талеон» с развевающимися у входа флагами всех стран. Забыто, что здесь было в другие эпохи? Мемориальная доска Грибоедова, правда, есть. А как же другие гении, жившие здесь?.. Но не портить же этими бесчисленными досками только что отреставрированный под старину роскошный фасад!

…Хранить надо не только древнюю историю, но и ту, при которой жили мы. Помню, отец рассказывал, что в Строгановском дворце жили в тридцатые годы лучшие специалисты Всесоюзного института растениеводства, профессора, академики. Кто это помнит теперь?..

Идем дальше по Невскому, приближаясь к Адмиралтейству, как бы замыкающему Невский. Впрочем – скорее, это не конец, а начало: Невская першпектива возникла как просека, которую вели от Адмиралтейства, где строили на Неве корабли, к скрытой в чаще лесов Александро-Невской лавре.

Повторю уже рассказанное: корабельщики и монахи прорубались через леса навстречу друг другу – предполагалось, что просека получится абсолютно прямой и из морского центра – Адмиралтейства будет виден духовный центр – Лавра. Однако лазеров тогда не было – да, думаю, что у нас и с лазером бы промахнулись. Одно из самых распространенных ныне выражений: «не срослось».

В результате сошлись на площади, где стоит теперь Московский вокзал, криво и слегка под углом – из морского центра духовный центр не видать. Хотя кривизна – вообще редкость для Петербурга. И каждый раз она чем-то объяснима.

Последние улицы, пересекающие Невский – большая Морская и Малая Морская, населенные прежде корабелами, а после ставшие самыми шикарными в городе, тоже чуть искривлены: домики строились вдоль Мойки, а она криво течет.

Живу я, волею судеб, как раз на пересечении Невского и Большой Морской, в следующем после Дома искусств» доме 13 – тоже историческом… Тут внизу был оружейный магазин, где, по одной из легенд, секундант Данзас покупал револьверы для пушкинской дуэли. Кроме того, тут был и знаменитый картежный вертеп, где, волею Пушкина, проигрался Германн из «Пиковой дамы». А еще тут проигрался и сам Пушкин – да еще аккурат перед свадьбой! Но я – осторожно скажу – кажется выиграл – хотя бы уже тем, что здесь поселился. Как это произошло?