Светлана Бессонова - Религиозные представления скифов

Следует отметить, что для определения этого понятия не существует четких критериев. Выделение верховного божества в политеистических пантеонах не всегда возможно. Чаще всего таковым объявляется божество главенствующего племени, городской общины и т. д. (ср. с попытками установления верховенства Мардука в Вавилоне и Ашшура в Ассирии, Ахура-Мазды в Иране). Роль главы пантеона могла переходить со временем от одного божества к другому.

В. Ф. Миллер сравнивал этот способ с «женским» гаданием с холстом у осетин [233, с. 202].

Именно так переводится этот термин Геродота (ο θυων). Перевод Г. А. Стратановского — «жрец» — вряд ли убедителен.

Критерии для выделения взяты по С. А. Токареву [325, с. с. 124–125] и Л. Я. Штернбергу [370, с. 168]

Обряд царских похорон у скифов в ряде деталей совпадает с древнеиндийским обрядом ашвамедха [179, с. 73–74].

Использованы данные палеоантропологических материалов из могильников у сел Владимировка [174, табл. 2, с. 168–169], Широкое и Любимовка (антропологические определения выполнены С. И. Круц).

Аналогичные явления наблюдались, очевидно, и на Боспоре, где царь Перисад, скончавшийся в 338 г. до н. э., объявил себя богом (Strabo., VII, 4, 4). С ним же связана попытка установления единоличного правления, т. е. тиранических порядков, что привело к междоусобной войне его наследников (Diod., XX, 22–24).

Происхождение от богов само по себе еще не может свидетельствовать об обожествлении царя. Все зависит от дистанции между богами и людьми. На божественное происхождение, в отличие от Иданфирса, не претендовал ни один персидский или ассирийский царь, они были лишь избранниками богов [414, р. 238–240].

Ср.: в древнеиндийском обряде посвящения в ученики брахмана формула «Не спи!» означала «Не умирай!» [177, с. 148].

Индоевропейские аналоги см. в работах Иванова [138, с. 92–109] и Раевского [276].

Для этой сцены пока не удается найти убедительные аналогии в мифологии или ритуале индоиранских народов. Одна из последних трактовок — о связи с энарейским комплексом [220, с. 140–143].

Не кажется убедительным предположение Л. Стефани [314, с. 16] и Д. С. Раевского [272, с. 52] о том, что здесь воспроизведена переданная античными авторами легенда об инбридинге царских коней. У нас нет данных, что это действие входило в состав ритуализированных, а ведь именно это условие являлось необходимым при культовой трактовке «жанровых» изображений.

Св. Георгий (Егорий) считается покровителем лошадей.

Совпадение с украшениями головных уборов из Большой Близницы, где погребены представительницы эллинизованной синдской знати, бывшие жрицами культа, близкого к циклу элевсинских мистерий [249], не может служить решающим аргументом. Но и пренебрегать им не следует, учитывая идеологическую близость представлений, связанных с культом плодородия (ср. мерджанский ритон и карагодеуашхская пластина), а также одинаковый примерно уровень развития скифского и синдо-меотского обществ.

Тотемистическая основа предполагается для общего названия среднеазиатских скифов — «сака»: «олень» [5, с. 137; 10, с. 105] или «собака» [475, S. 98–102].

Мы не касаемся сложного вопроса о том, знали ли скифы греческую мифологию, понимали ли они эти изображения или воспринимали их как иллюстрации к мифам о скифских героях. Мнение, которого придерживается Д. С. Раевский [277], представляется очень спорным. Как известно, некоторые скифские цари еще во времена Геродота не были чужды эллинской культуре, следовательно, могли знать и самые популярные сказания о греческих героях.

М. И. Максимова [210; 211] датировала зеркало 70–80-ми годами VI в. до н. э. В настоящее время Л. В. Копейкина датирует зеркало и ритон последней четвертью VII в. до н. э. К концу VII в. до н. э. относит конский убор из кургана № 1 Л. К. Галанина.

Ср., например, изображение Иштар с двумя выступами-лучами за спиной, напоминающими крылья, на рельефе из Эшнунны [398, fig. 98].

Редким образцом является изображение крылатой богини с грифонами на печати из Кносса [411, р. 24, fig. 28].

Ажурные пластины (2 экз. и несколько обломков) и навершия (2 экз.) найдены у южной полы кургана, в крепиде, в специальной каменной загородке из четырех вертикальных плит, перекрытых камнем. В комплекс также входили навершия в виде стилизованного мирового дерева с тремя отростками и сидящими на них птицами с колокольчиками в клювах; навершие с втулкой в виде бубенца, украшенного фигуркой водоплавающей птицы; бронзовые подвески в виде кружков и лунниц; железное кольцо, обтянутое золотом; два крючка; золотой и серебряный, один конец которого в виде головы фантастического животного с птичьим клювом, а другой — в виде оленя; согнутый железный гвоздь, обтянутый серебром; серебряная ручка (ДГС, I, табл. I, 1, 2; ЗРАО, VII, 1895).

Пластины железные, сверху плакированные золотом, снизу — серебром. Судя по мелким отверстиям по краям, они крепились к какой-то основе. Соединение в одном изделии трех металлов подчеркивает его культовый характер [138, с. 96; 181, с. 112].

Предположение о генетической близости кавказских бронз кобанского времени и более поздних луристанских давно известно в науке [424, S. 91–106].

Есть основания полагать, что в культе скифской Владычицы зверей наиболее древним животным был олень, а кошачий хищник — заимствование из переднеазиатского искусства. К IV в. до н. э. возрождается, очевидно, древняя традиция изображения божества, возможно, не без влияния иконографии Артемиды Эфесской.

Аналогичный налобник найден в Толстой Могиле [235, с. 30, рис. 23].

Грифоны являлись спутниками этого божества лишь на луристанских бронзах.

Такой набор зверей не характерен для переднеазиатской Владычицы зверей. Чаще грифоны представлены как агрессивные существа в сочетании с мужским или андрогинным божеством.

По различным версиям, Ехидна была матерью чудовищ Ортра, Кербера, Скиллы, Лернейской гидры, Химеры, Сфинкса, Немейского льва и т. д., а Медуза — крылатого коня Пегаса и чудовища Хрисаора [206, с. 63–64; 62, с. 46].

Н. В. Пятышева [266] реконструировала одно из изображений на терракотовой пластинке как змееногое божество с бычьей головой. Однако убедительные аналогии [308] подтверждают отношение этого образа к разряду сирен.