Карен Юзбашян - Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв.

Досье дошло до нас в неисправном виде. Совершенно очевидно, что 15 анафем представляют собой самостоятельный раздел, в то время как в рукодисях они фигурируют в качестве интегральной части речи Иоанна. Но главная трудность связана с их толкованием. Анафемы следует рассматривать как принятые или отвергнутые акты собора, которые не вошли, да и не могли войти, ни в одну из известных кодификаций армянского канонического права [1362] Ср. Тигранян, 1918. (). Таким образом, только внутренняя критика может пролить свет на результаты деятельности собора.

В некоторых рукописях Самуэла Анеци под 325/876 г. сообщается, что константинопольский патриарх Фотий «недавно начал переписку с нашим иерархом Закарией» [1363] Brosset, 1876, с. 429, но ср.: Сам. Ан., с. 95. . Как уже было сказано, согласно Вардану, посланец Фотия Йохан имел при себе ответную грамоту патриарха. Выдержки, которые приводит Вардан, позволяют точно определить послание, которое он имел в виду. Это «Послание патриарха Фотия католикосу Великой Армении Закарии о двух соединенных природах и одном лице господа нашего Иисуса Христа и об истинности собора святых отцов в Халкидоне». В начальных строках Фотий, «архиепископ Константинополя — Нового Рима», приветствует Закарию, который занимает престол апостола Фаддея и святого Григория, является блюстителем и законоучителем страны Араратской, своего северного народа, архипастырем Аскеназского воинства. Фотий с удовлетворением прочел послание Закарии, оно носит ортодоксальный характер и содержит, как полагает получатель, утверждение о дружеском союзе. Но корреспондент Фотия пребывает в недоумении и сомнении по поводу Халкидонского собора. Основываясь на каких-то слухах, он полагает, что этот собор не согласуется с прочими, истинными соборами. Корреспондент открещивается от таких еретиков, как Яков Занзал, Юлиан Галикарнасский, Петр Антиохийский, Евтихий, и признает учителем Григория Просветителя. Но в таком случае, отвечает Фотий, «не нужно увлекаться собственными (неверными/ суждениями», а должно следовать Священному Писанию и его правильному истолкованию. Фотий излагает историю колебаний армян между ересью и ортодоксией, историю Вселенских соборов. Он предлагает обзор неверных суждений, исходящих от сторонников одной природы Иисуса, тех, что составляют четыре колеса в колеснице сатаны. Фотий приводит 35 авторитетных суждений по поводу двух природ, причем первое из них принадлежит католикосу Сахаку и высказано якобы на Аштишатском соборе. В заключительной части послания автор развивает теорию двух природ.

Послание опубликовано [1364] ППС. Т. 11, вып. 1, 1982, с. 179–195, рус. пер… с. 227–245 (А. И. Пападопуло-Керамевс, Н. Я. Марр). (). В настоящее время, однако, следует пользоваться текстом, опубликованным Н. Акиняном (посмертное издание) [1365] НА, 1968, стб. 65–100, 129–156. , поскольку только в этом издании послание представлено полностью (в предыдущем издании текст обрывается на полуслове).

В своем капитальном исследовании, посвященном Narratio de rebus Armeniae , Ж. Гаритт отмечает, что послание Фотия к Закарии никогда не было предметом серьезной критики. Он приводит полярные точки зрения Й. Гергенрётера, который утверждал, что в послании содержится множество интерполяций [1366] Hergenrother, 1867, с. 493. (), и Ж. Лорана, относившегося к тексту с доверием [1367] Laurent, 1919, с. 311–312. (). В. Грюмель считал, что послание аутентично, а содержащиеся в нем хронологические несоответствия легко отнести за счет переписчиков [1368] Grumel, 1936, № 473 (зд. см. также литературу). (). Надо сказать, однако, что основания для критики появились лишь после углубленного изучения Narratio de rebus Armeniae . В разделе, посвященном сочинениям, родственным этому памятнику, Ж. Гаритт показал, что послание Фотия восходит к общему с Narratio источнику. Отсюда, в частности, и невероятные ошибки в датировке четырех Вселенских соборов. Отныне, заключает Ж. Гаритт, критики, которые сочтут возможным защищать аутентичность послания, обязаны будут дать истолкование необъяснимому парадоксу: крупнейший ученый среди византийских патриархов вынужден искать в армянском источнике сведения, касающиеся не только армянской церкви, но и истории его собственной церкви. И по этой истории, которую он знал, как никто другой, Фотий черпает из армянского источника множество данных, недостоверность которых очевидна [1369] Garitte, 1967, с. 370–375. (). Даже после этого категорического суждения В. Грюмель продолжал считать послание в основном аутентичным. Несообразности он относил за счет интерполяций либо объяснял тем, что ряд моментов Фотий не мог проверить и зависел полностью от своего армянского источника [1370] Grumel, 1956, с. 189, примеч. 1. (). В новом же издании посланий Фотия авторство последнего относительно данной грамоты исключается [1371] Phot. Ер., с. XI. ().

Таким образом, становится очевидно, что по крайней мере в определенной части послание было подготовлено лицами, которым была близка концепция Narratio , т. е. армянами-халкидонитами, на армянском языке. Но при этом они могли использовать материалы, принадлежавшие также и самому Фотию (отметим, что та часть послания, которая стала доступна лишь после публикации Н. Акиняна, пока не подвергалась источниковедческому анализу). Но как бы ни относиться к проблеме истинного авторства, авторства литературного, послание фигурировало в Армении в качестве подлинного документа, оно могло быть скреплено подписью и печатью патриарха, так что считать его обычной фальшивкой не приходится. Вполне возможно, что и на этот документ намекал Фотий в своих посланиях в Армению, сохранившихся в греческом подлиннике (см. ниже). Наличие подобного документа должно было способствовать успеху миссии архиепископа Иоанна. Поэтому, если смотреть на события в аспекте истории армянской церкви, послание Фотия Закарии принадлежит истории сношений византийского патриарха с армянами в той же степени, что и грамоты, составленные им собственноручно.

2. Самостоятельную группу в переписке составляют три грамоты, взаимная связь которых очевидна.

а) «Письмо великого константинопольского патриарха Фотия князю князей Ашоту». Грамота известна только в армянской версии. Будучи «главой епископов Нового Рима и вселенского патриарха», автор стремится убедить адресата признать Халкидонский собор, поверить в две природы Иисуса. Автор краток — «для твоего величества, при твоем проницательном уме, стремлении к истине и желании завязать дружбу достаточно сказанного мною, тем более что несколько раз писали мы в пространных словах вашему наставнику и первосвященнику о том, о чем и теперь умоляем ваше величество, именно — утвердиться в непорочной вере при помощи святых соборов, не уклоняться от проезжих дорог, а идти по их правому направлению». В конце письма автор сообщает о посылке корреспонденту частицы св. Креста.