Ангелос Ханиотис - Эпоха завоеваний [Греческий мир от Александра до Адриана, 336 г. до н.э. — 138 г. н.э.]

Города, которым не было пожаловано освобождение от налогов ( immunitas ), приходилось выплачивать ряд налогов. Помимо подушевой подати сборы платились с сельскохозяйственной продукции; экспорт и импорт, равно как и пользование портами, облагались пошлинами. Из-за протестов провинциального населения против публиканов роль последних постепенно снижалась. В Азии Цезарь передал функции сбора налогов от публиканов городам, оставив откупщикам лишь сбор таможенных пошлин; ко II веку н. э. их обязанности были переданы представителям имперской власти. Городские власти сперва собирали налоги, а потом передавали нужную сумму квестору в сенатских провинциях, либо прокуратору — в императорских. Кроме того, прокуратор отвечал за доходы императора в тех провинциях, где тот владел землей, лесами, каменоломнями, рудниками и так далее.

Успешность управления провинциями зависела не только от честности и компетентности наместника, но и от его взаимодействия с властями городов и областей и от его консультаций с императором. В годы республики и раннего принципата некоторые наместники Азии, в частности наместник 98–97 или 94–93 годов до н. э. Квинт Муций Сцевола и управлявший в 23–21 годах до н. э. Секст Аппулей, решали различные задачи столь удачно, что были удостоены особых почестей. В крупных городах справлялись торжества в честь Муция ( Moukieia ), а Аппулей почитался как бог в Александрии Троадской. Вскоре после воцарения Траяна в злоупотреблении властью были обвинены проконсулы Вифинии и Понта, Африки и Бетики. О попытках императоров ограничить коррупцию и вымогательство свидетельствует множество законов. Наместникам запрещалось приобретать землю в своих провинциях во время исполнения своих полномочий; запрещались браки проконсулов и их сыновей с женщинами из подвластных им областей; а когда в соответствии с решением сената, принятым в 20 году н. э., власти стали обращать внимание на поведение жен наместников, некоторым начальникам провинций приходилось — если только они не использовали это как удачный повод — оставлять тех в Риме на время исполнения своих обязанностей.

Римские наместники, которые обычно много лет продвигались вверх по ступеням всаднической или сенатской службы, командовали войсками и имели дело с разнообразными административными задачами, как правило, соответствовали своей службе. Но вместе с тем они познали вкус искусства убеждения, и порой их ораторская подготовка сказывалась на том, как они мыслили и как действовали. Плиний столкнулся со следующей проблемой: хотя закон провинции запрещал человеку числиться гражданином сразу двух вифинских городов, на протяжении 150 лет эта норма соблюдалась недостаточно строго, в результате чего многие члены буле имели двойное гражданство. Теперь регулярно проверявшие их цензоры желали знать, что с этим делать. В своем письме к императору Плиний, прося совета, не скрывает своего предварительного заключения: «Закон запрещал принимать чужого гражданина в число своих, но не приказывал исключать его по этой причине из сената» [99] Письма Плиния Младшего. — М., 1982. — С. 209 (пер. М. Е. Сергеенко). . Убедительность этого довода проистекает не из юридической строгости, но из его прагматизма: в случае строгого следования букве закона слишком много городских буле лишились бы слишком многих членов. Хороший наместник сочетал гибкость и реализм; Плиний это знал. Но он также знал, что лучше не проявлять инициативу, а оставить решение вопроса Траяну.

Сложно прийти к окончательному мнению относительно успешности римского управления и принятия римской власти. Большая часть наших источников — панегирики, официальные римские документы, созданные по приказу представителей городской знати общественные надписи — однобоки и пристрастны. Но невозможно отрицать, что римская система провинциального администрирования на Востоке, по меньшей мере до конца II века н. э., весьма эффективно сводила к минимуму число восстаний и зачастую справлялась с насущными проблемами, вызванными стихийными бедствиями, нехваткой средств и угрозами безопасности. Этому способствовал целый ряд факторов: наместники и императоры в большинстве своем реагировали на административные задачи гибко и прагматично; наиболее важные стороны муниципального управления — местное судопроизводство, поддержание общественного порядка, сбор налогов, поставки провизии и воды, возведение и поддержание общественных зданий — были переданы в руки городских магистратов и советов, состоявших из богатой местной знати; постепенное образование же «наднациональной элиты», которую формировали выходцы из провинций, входившие в сословия сенаторов и всадников, способствовало единству Римской империи.

В достопамятной сцене из фильма «Житие Брайана по Монти Пайтону» член Народного фронта Иудеи спрашивает: «Что римляне дали нам?» Можно было бы подумать, что вопрос риторический. Другие члены Народного фронта, однако, перечисляют: они принесли канализацию, ирригацию, образование, вино, безопасность и мир; проложили улицы, построили бани и акведуки. Многие из этих даров Рима были результатом хорошего управления. Одним из величайших их завоеваний стало примирение покоренных народностей с римской властью. Тот факт, что ок. 200 года н. э. лидийские жрецы стали называть словом senatus («сенат») сонм богов, а храм именовать praetorium («место наместника провинции»), свидетельствует: эти два важных органа римского господства не вызывали у них негативных ассоциаций. Развивались местные культурные общности, если только, подобно еврейской, они не воспринимались в качестве угрозы. А благодаря «мягкому» правлению тактичных наместников римская имперская администрация могла сосуществовать с бурной политической жизнью в городах.

В своей «Похвале Риму» оратор Элий Аристид сравнивает Римскую империю с городом-государством, центром и цитаделью которого является Рим, а округой — цивилизованный мир:

«Как любой город имеет свои границы и земли, так и вот этот Город границами и землями своими имеет весь населенный мир и как будто предназначен быть общею столицею этого мира. Хочется сказать: все окрестные жители [ perioeci, периэки] собираются на этом едином для всех Акрополе» [100] Элий Аристид. Похвала Риму. 63 (пер. С. И. Межерицкой). .

Для Аристида, как и для значительной части населения Римской империи, город-государство оставался единственной политической реальностью, прямой опыт взаимодействия с которой они имели. Интеллектуалам он задавал основные принципы мировоззрения. В сочинениях поэтов и прозаиков он противостоял идеализированному пасторальному ландшафту.