Арсений Зайцов - 1918: Очерки истории русской Гражданской войны

Вопрос о нейтралитете, по существу дела, был, конечно, вопросом чисто академическим. Между возможным союзным фронтом на Волге и Доном был фронт советский. И чехи, теоретически воюя с немцами, практически воевали с большевиками, с которыми воевали и донцы.

Сами немцы отлично отдавали себе отчет, что согласие Дона было вынужденным и что в нем они получали «союзника лишь до известной степени».

Хуже в этом письме было то, что в нем генерал Краснов говорил от имени несуществовавшей федерации, которая своего согласия на нейтралитет не дала.

11 июля, т. е. в день составления этого письма атаманом Красновым, совещание представителей Дона, астраханского и кубанского казачеств и горцев Северного Кавказа высказалось против предложенного атаманом Красновым проекта Доно-Кавказской федерации. Текст декларации Доно-Кавказского союза никем, кроме полусамозванного представителя калмыков князя Тундутова, подписан не был [216].

Еще хуже было то, что в этом письме генерал Краснов просил императора Вильгельма «содействовать присоединению к войску по стратегическим соображениям городов Камышина и Царицына Саратовской губернии и г. Воронежа со ст. Лиски и Поворино и провести границу Донского Войска, как это указано на карте, имевшейся в Зимовой станице (донское посольство, отправленное к германскому императору)» [217]. Этим донской атаман признавал право за Германией распоряжаться русской территорией, что совершенно не вызывалось обстановкой и, посягая на чисто русские области, противоречило и самой идее казачьего Дона, исторической миссией которого сам же генерал Краснов считал «спасение Москвы от воров и насильников».

Те же резавшие ухо нотки слышались и в заключительных строках письма: «Тесный договор сулит взаимные выгоды, и дружба, спаянная кровью, пролитой на общих полях сражений, воинственных народов германцев и казаков, станет мощной силой для борьбы со всеми(?) нашими врагами» [218].

У Дона был в это время один враг – большевики. Все враги Германии совершенно не могли почитаться донским атаманом врагами Дона…

Спор о правильности или неправильности германской ориентации донского атамана в 1918 г., по существу дела, спор совершенно бесплодный. Продолжение Доном вооруженной борьбы с большевиками при создавшейся летом 1918 г. обстановке на юге России без договора с немцами было невозможно. Всякое донское правительство, желавшее бороться с большевиками, не могло ссориться с немцами и должно было с ними считаться. Разрыв с немцами был равносилен прекращению вооруженной борьбы с красными. Таким образом, германская ориентация Новочеркасска была такой же неизбежностью, как, например, союзная ориентация Архангельска.

Спорить поэтому можно не о самой ориентации, а лишь о том, какое в нее вкладывалось содержание.

Для обеспечения западной границы Дона и получения от немцев оружия и огнеприпасов из русских запасов Украины немцы требовали лишь доброжелательного нейтралитета по отношению к ним. Выступление чехословаков на Волге вызвало со стороны немцев требование гарантии донского вооруженного нейтралитета по отношению и к чехам. Первое было легко, второе создавало тяжелый идейный конфликт, так как тут немцы требовали от Дона хотя и абстрактной и нереальной, но все же моральной измены союзникам.

Самый факт посылки второго письма императору Вильгельму был вызван германским ультиматумом. Положение Дона заставило его принять этот ультиматум, но и в этом нельзя ни винить, ни оправдывать донского атамана. Это было неизбежностью. Другого выхода у него не было. Немцы все равно настояли бы на своем. Воевать же с немцами при наличии большевиков в тылу было бы, конечно, для Дона полнейшим безумием. Эта линия поведения Дона диктовалась тяжелой необходимостью. Существование Дона и вооруженная борьба с большевиками не допускали другой политики. Независимо от симпатий военная обстановка требовала этого от Дона.

В таком же положении был в это время и румынский король Фердинанд, призвавший к власти германофильский кабинет Маргиломана.

Оставаясь верными идее союза, летом 1918 г. можно и должно было для спасения Дона и русской контрреволюции идти на вынужденные уступки Центральным державам. Уступки эти ничего не предрешали и лишь отвечали реальной обстановке.

Второе письмо атамана Краснова, однако, сошло с этого пути. Так писать можно было, лишь делая ставку на победу Германии. Просить у немцев Воронеж можно было, лишь веря в конечную победу Центральных держав и даже в связанное с ней расчленение России. От вынужденных уступок донской атаман переходил к страховке, кстати, еще и не существовавшей в той форме, как она изображалась в письме даже и теоретически, Доно-Кавказской федерации на случай расчленения России немцами. В этом письме вынужденная интересами России германская ориентация сменялась уже переменой ставки с союзников на ставку на наших бывших врагов.

Русская ориентация требовала вынужденных ходом вооруженной борьбы уступок немцам, но она не допускала замены себя германской ориентацией… В азартной игре конца мировой войны русская контрреволюция, и Дон в том числе, не имела права ставить ни на ту ни на другую карту будущего России. Главной политической ошибкой атамана Краснова было то, что он его поставил на карту, и то, что его карта была бита…

Возвращение Добровольческой армии в задонские станицы поставило вопрос о взаимоотношениях ее с Доном.

«Триумвират» со смертью Каледина перестал существовать. Первые же переговоры представителя Добровольческой армии генерал-майора Кислякова с Временным донским правительством указали на резкое расхождение точек зрения Добровольческой армии и Дона.

Г. П. Янов приводит содержание переговоров на заседании Временного донского правительства 10 мая в Новочеркасске. Приводит его и генерал Деникин. Хотя Г. П. Янов пишет, что представителем Добровольческой армии был генерал Лукомский, но это несомненная ошибка, так как генерал Лукомский прибыл вторично на Дон после пленения его большевиками, лишь в сентябре 1918 г., и речь, очевидно, идет о генерале Кислякове, так как и генерал Деникин упоминает о переговорах с Временным донским правительством, т. е. о переговорах до созыва Круга спасения Дона (11 мая).

Ниже приводятся обе версии.

Г. П. ЯНОВ (председатель Временного донского правительства)

«Вопрос представителя Добровольческой армии:

– Отношение казаков к Добровольческой армии и будущие взаимоотношения между Доном и Добровольческой армией и отношение к вопросу о верховном командовании над военными силами, оперирующими на территории Донского Войска.