Инна Шевчук - Когда деревья были маленькими

И откуда только их не присылали в Казахстан: Вейделко Элеонора — из Тульской области, Гилле Блондина — из Куйбышевской области, Кун Флорентина — из Запорожской области, Шмидт Клавдия — из Азербайджана, Рит Елисавета — из Краснодарского края. Это только малая часть людей, высланных в Казахстан со всех городов и весей и «компактно» переселённых на целину. В большинстве своём эти люди начинали обживаться на новом месте, работать в колхозах, на предприятиях, в учреждениях. Правда, переезд на новое место не для всех оказался благополучным. Так, во время переезда умерли отец Ляуфедорф Елизаветы, отец Валь Августины, муж Рит Елисаветы.

Но освоение целинных и залежных земель продолжалось недолго. И вот мужчин вновь загружают в вагоны и отправляют в разные концы страны. В 1943 году наступила очередь женщин, причём наличие детей во внимание не принималось. Арльт Лидия Эдуардовна была выслана на завод №4, а её дети остались в Караганде; трое детей Гилле Блондины в возрасте от 7 до 12 лет остались в Казахстане; четверо детей Рит Елисаветы, двое детей Берген Агнетты, Брауэр Розалии… сколько ещё тех, о ком нет упоминаний в документах!

Не все взрослые могли работать и жить в условиях Кайско- го района, особенно в осенне-зимний период. Катастрофически не хватало обуви, даже лапти выдавали по карточкам. Но отсутствие обуви не являлось причиной для невыхода на работу, и тех работников, кто это игнорировал, ждал суд. Так, Розбах Мария Андреевна не вышла на работу из-за отсутствия обуви и болезни ног, и в июне 1944 года была осуждена за прогул. В это время ей исполнилось 18 лет и 2 месяца. Ляуфедорф Елизавета в декабре 1945 года за прогул была приговорена Кайским районным судом к четырём месяцам тюремного заключения. В 1946 году за преждевременный уход с работы был привлечён к судебной ответственности Герк Иосиф Николаевич и многие-мно- гие другие: немцы, русские, татары, чуваши. Даже инвалида 2-й группы Бирке Марию Францевну уже после окончания войны за невыход на работу из-за отсутствия обуви вновь арестовывают, после чего её следы теряются.

Редко кто из переселенцев работал по специальности. Повезло, например, Клавдии Шмидт, окончившей музыкальный техникум. Ей удалось начать работу лаборантом, а впоследствии работать музыкальным работником в детском саду. Эрика Экк, до войны работавшая учителем немецкого языка, на заводе №4 работала инспектором колонны эвакуированных, а затем кладовщиком ЖКО. В то же время Элеонора Вайделко, окончившая Московский медицинский техникум, на заводе №4 работала на подсобном хозяйстве, а бывший учитель начальных классов Флорентина Кун — кочегаром в котельной.

Из завода №4 переселенок в любое время могли «переселить „“ в другие места. Так, в 1946 году по требованию МВД Валь Августину, Гердт Эллу, Герберт Берту переправили в Киров на кожевенный комбинат. И многие из немок после войны не смогли вернуться в свои родные места, а кто-то и теперь живёт в Созимском, пережив и сам завод, и тех, кто их сюда выслал» 14 .

Действительно, в мае 1943 г. в наш посёлок было доставлено большое количество немцев, за что ту часть посёлка, где они проживали, называли «Малым Берлином». Формально их не считали заключёнными, а фактически приравняли (по организации режима и внутреннего распорядка). Часть немцев разместили в только что построенном здании школы, где они ютились до 1946 года. В одних классах жили бригады кочегаров-мужчин, в других — женщины, которые трудились в основном на лесобирже. Немцы работали и в лесу на заготовке древесины, где жили во временных домиках — юртах.

После войны многие из немцев в силу ряда причин не вернулись домой, наш посёлок стал для них второй родиной. Жители старшего и среднего поколения с любовью вспоминают, упоминаемую в статье Раченко, Клавдию Альбертовну Шмидт, долгие годы проработавшую музыкальным руководителем в детском саду «Чайка». Рассказывают, что после войны она нашла свою сестру, съездила на родину в Азербайджан, но менять место жительства не стала. А строки «кто-то и теперь живёт в пос. Созим- ском, пережив и сам завод, и тех, кто их сюда выслал» как нельзя лучше подходят Марии Карловне Рембольдт, долгожительнице нашего посёлка. А ведь в молодости она не раз могла умереть. До депортации она проживала на Украине, когда их вывозили на новое место жительства, поезд подвергся бомбёжке. В 1942 г. она была направлена работать в Рудничный, где чуть не умерла от голода и холода. Выжила чудом, а её будущий муж, немец из Одесской области, единственный из братьев пережил годы войны лишь потому, что записался в комсомольцы. Трудармейцы, вступившие в комсомол, получали дополнительные пайки. После войны ни она, ни её сестра не вернулись на родину, долгие годы проработали на лесобирже целлюлозного завода. Жизнь в русскоязычном посёлке не помешала Марии Карловне сохранить свой национальный язык, в 1990-е гг. её диалект приезжали изучать учёные из Кирова. А уже в 2000-е Мария Карловна помогла исследователям из школы воссоздать картину первых лет жизни посёлка.

В 1943 г. кроме немцев на заводе впервые встречаются турок, каракалпак, молдаванин, китайцы, таким образом, национальный состав служащих завода №4 значительно расширяется.

Снова попадаются личные дела граждан Эстонии. В первом случае это, как и ранее, перебежчик — молодой парень, в 1939 г. пожелавший учиться в Советском Союзе, но вместо этого окончивший трёхлетнюю «школу жизни» в Вятлаге. Во втором случае это женщина, оказавшаяся в заключении в августе 1941 года. Зимой 1943 г. она обморозила ноги на лесобирже. Её история — одна из многих — отражает очень плохое материальное обеспечение рабочих завода. Очень часто в качестве причины невыхода на работу указывалось отсутствие какой бы то ни было обуви. Есть случаи, когда за детей, работающих на заводе, просят их родители: «…Прошу, переведите мою дочь с сельхозработ на работу в контору, так как у неё отсутствует обувь, или выдайте обувь за наличный расчёт».

Надо отметить, что все служащие завода находились в одинаковом положении. Что это значит? Понести наказание — предупреждение, выговор, уголовное наказание — могли как бывшие заключённые, так и те, у кого ранее не было проблем с законом, как члены ВКП (б), так и беспартийные. Например, если не было справки от врача, заранее написанного заявления, никакая веская причина не могла объяснить невыход на работу и избавить от наказания. Любые опоздания были чреваты последствиями. В документах 1943 г. встречается случай, когда табельщица передала рапорт об опоздании рабочей на 0,4 минуты! Но и поощрения, награды также мог заслужить каждый, вне зависимости от прошлого. Например, бывший заключённый, работая на заводе, имел выговор «за взятие отработанного сукна», но в дальнейшем был отличником соцсоревнования и награждался денежными премиями.