Татьяна Гусарова - Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Подъем частного интереса к генеалогии и геральдике наблюдался в среде английского дворянства с XV в. В 1484 г. была учреждена Герольдия, одной из функций которой, наряду с составлением и регистрацией гербов, было и оформление родословий, которые, составленные герольдами и за определенный взнос зафиксированные в Герольдии, получали силу юридического документа.

Оживление интереса к происхождению предков и их славным деяниям, массовая запись генеалогий в это время — важный симптом, указывающий на сохранение престижа дворянского статуса, стремление утвердить самоценность этого сословия в обществе на закате века куртуазии и рыцарства. Родословные легенды и поколенные росписи, в зависимости от добросовестности составителей-герольдов и их заказчиков, уводили корни английских дворянских родов в нормандское, а то и в англосаксонское прошлое, а клиенты с наиболее необузданной фантазией настаивали на включении в свои генеалогические древа Брута и Энея, Яфета, Ноя и самих прародителей человечества — Адама и Евы. Наряду с этими фантастическими, но вполне «законными» с точки зрения современников притязаниями, возникает и масса фальшивых генеалогий, доказывающих древность недавно аноблированных семейств, или незаконно, на основе совпадения или созвучия фамилий, связывающих неприметные семейства с древними аристократическими родами и т. п.

В этих условиях стремление Тюдоров сохранить в чистоте традиционную иерархию общества превращает генеалогию в инструмент их социальной политики и вызывает к жизни беспрецедентное в ее истории начинание. Генрих VIII повелел герольдам совершать регулярные визитации во все графства страны, целью которых была проверка родословий всего английского дворянства и законности прав на гербы и титулы. Они продолжались до конца XVII в. Герольды проверяли достоверность родословия, опираясь как на письменные, так и материальные свидетельства: исследовали приходские записи, королевские грамоты о земельных дарениях, пожаловании должностей и проч., манориальные документы; обследовали изображения старинных гербов на фасадах домов и витражах, спускались в родовые склепы, где изучали рельефы и надписи на саркофагах, и т. д.

Инструкции, данные герольдам, относительно источников, на которые они могли опираться при своей проверке, проливают свет на то, что считалось в Англии убедительным доказательством дворянского происхождения. Единой и стройной системы здесь не сложилось, и герольдам приходилось иметь дело с разнородными и подчас косвенными данными. Таковым доказательством мог, например, служить факт, что чьего-либо предка призывали в парламент королевским письмом. Отсюда следовало, что в те времена он признавался пэром, следовательно, был знатным человеком, и потомки его являются джентльменами. Приоритетную роль среди документов играли те, что характеризовали отношения с королевской властью: записи и грамоты, доказывающие принадлежность к прямым держателям земель от короля, о получении должностей в королевском управлении и связанных с ними титулов и проч.

Те генеалогии, которые в ходе проверки были признаны достоверными, заносились в «Книгу визитации» и регистрировались в Герольдии. Те же, кто незаконно присваивал себе славные родословные, подвергались публичному поруганию: списки с их именами оглашались принародно, а затем надолго вывешивались на крестах в главных городах графства [49] Wagner A. R. Op. cit. .

В ходе визитаций выявлялась масса фантастических и фальшивых родословий и гербов, которые свидетельствовали как о горячем стремлении многих и благородных, и неблагородных людей приписать себе более высокий социальный статус, так и о коррупции герольдов, удовлетворявших эти требования. Один из таких вопиющих случаев открылся в 1616 г. и вызвал скандал: герольд Йорка возвел во дворянство лондонского палача, дав ему герб, составленный из гербов королевства Арагон и Брабант [50] Stone L. The crisis… P. 68. . Однако если герольды оказывались ревностными, то претендентам на древние генеалогии приходилось, в свою очередь, проявлять предприимчивость и сообразительность. Они не только подделывали документы и печати к ним, но иногда накануне визитации предпринимали поистине героические усилия: так, семейство Уэллсборнов из графства Бэкингемшир, рядовые джентри, происходившие к тому же из йоменов, сочли более лестным для себя родство с графом Монфор, ради этого подделали средневековые грамоты и печати, «подтверждающие» родословную, поместили в местную церковь довольно похожую имитацию рыцарского надгробия XIII в., снабдив его именем никогда не существовавшего «Уэллсборна де Монфора», якобы сына графа Симона де Монфора; к нему присовокупили подлинное надгробие XIV в. с гербом Монфоров, а затем наняли местного каменщика, который высек необходимое число саркофагов «предков», доведя линию до XVI в. [51] Mercer E. English Art 1553–1625. Oxf., 1962. P. 219–220.

Чтобы повысить свой престиж и продлить родословную, к этому способу прибегали и пэры: в начале XVII в. лорд Ламли привез из Дарема и поместил в фамильный склеп три подлинных средневековых надгробия, но, по всей видимости, не его предков, а к ним добавил одиннадцать подделок [52] Stone L. The crisis… P. 24. . Подобных курьезных примеров было великое множество.

Увлечение генеалогией и геральдикой, захватившее в XVI в. и знать, и джентри, выразилось в том, что генеалогические древа, гербы, геральдические символы стали непременной и привычной деталью оформления интерьеров частных домов и общественных зданий в тюдоровскую эпоху.

XVI — начало XVII в. — золотой век английской генеалогии, которая развивалась уже не как прикладная дисциплина, а как самостоятельная наука. Усилиями елизаветинских ученых-антиквариев и историков XVII в. — У. Бартона, У. Пола, Т. Джекилла, С. Арчера, У. Кемдена, У. Ламбарда, Р. Гловера и др. — были созданы коллекции родословий английского дворянства, включавшиеся, как правило, в местные истории графств. Вершиной этих трудов стало собрание генеалогий английского баронства, подготовленное Дугдейлом [53] Wagner A. R. Op. cit.; Round Н. Studies in peerage and Family History. L., 1901; Round H. Peerage and Pedigree. L., 1910; Maclagan M. Genealogy and Heraldry in the sixteenth and seventeenth centuries // English Historical scholarship in the sixteenth and seventeenth centuries. L.; N. Y., 1956. .

Общий интерес и пристрастие к генеалогическим изысканиям в XVI — начале XVII в., оживление средневековой традиции по-иному освещают проблему восприятия знатности и благородства в Англии, несомненно усложняя картину и делая ее более противоречивой. Гордость родовитого дворянства своими древними корнями — последний оплот, позволявший вооружиться против нуворишей, утвердиться в сознании собственного непоколебимого природного достоинства. Эта точка зрения противостояла распространенным в английской политической и юридической теории убеждениям, что благородству должен соответствовать определенный уровень материального благосостояния. Она игнорировала принципы ренессансной этики, утверждавшие, что истинные благородство и знатность определяются моральными качествами и добродетелями человека. Она, наконец, не принимала во внимание даже роли королевской власти в формировании дворянства, ибо «подлинную аристократию создает время», провозглашая тем самым примат «континентальных» взглядов на это сословие.