Татьяна Гусарова - Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Имя в Шотландии являлось важнейшим символом и критерием знатности, высокого происхождения. Фамилии повсеместно установились в юго-восточной, более развитой и населенной части страны уже в XV в. [68] Donaldson G. Scotland: James V — James VII. Edin., 1978. P. 12. , а затем и в горных и островных гэльских областях. Понятия «клан» (или род) и «фамилия» оказались тождественны. Человек по фамилии Мак-Дональд непременно входил в одну из ветвей одноименного клана, даже если степень его родства с клановой верхушкой была отдаленной и не поддавалась никакому определению; в 1590 г. лорд Грант воспринял убийство двух других Грантов как личное оскорбление, поскольку в его глазах они принадлежали к его роду или «по крайней мере к его имени» [69] Fraser W. The Chiefs of Grant. Edin., 1883. Vol. III. P. 177–178. . В 1654 г. юный Патрик Гордон (впоследствии русский генерал), скитавшийся по Польше без средств к существованию, повстречал соотечественника, который прежде всего спросил его о родителях и, услышав ответ, воскликнул: «Гордон и Огилви! Это два великих клана ты, должно быть, джентльмен!» [70] РГВИА. Diary of General Patrick Gordon. Vol. I. Англичанин Керк, посетивший южную Шотландию в 1677 г., оставил еще одно свидетельство: «Всякий мелкий дворянин ( mean laird ) имеет шесть, или десять, или более приверженцев, помимо других того же имени, кои ему подчинены; им подобает сопровождать его, так же как и сам он обязан своему господину ( superior ) того же имени, и все они сопровождают вождя…» [71] Mitchison R. Lordship to Patronage: Scotland 1603–1745. L., 1983. P. 92.

Даже для небольшого населения страны (около одного миллиона человек в конце XVII в.) число «благородных» фамилий или кланов, представители которых владели почти всей землей в королевстве, было очень невелико всего две или три сотни. Из этого отнюдь не следует, что все принадлежавшие к «благородному» имени обязательно были дворянами, а представители «простых» имен, вроде Смитов, Бернсов и Симпсонов, не могли ими быть. Но само наличие «благородных» имен в Шотландии не подлежит сомнению, как и их неразрывная связь с дворянским достоинством.

Шотландская история дает сколько угодно примеров падений и взлетов того или иного из знатных домов вообще, со всеми их ветвями и сородичами. Во второй половине 20-х годов XVI в. Арчибальд Дуглас, граф Энгус, который фактически держал в неволе несовершеннолетнего короля Джеймса V и правил королевством, расставил на все придворные и правительственные посты членов своего клана. «Никто не дерзал посягнуть на Дугласа, ни на людей его», говорил об этих годах хронист [72] Хронист Роберт Линдсей оф Питскотти — Smout Т. С. Ор. cit. P. 35. . Вырвавшись из-под «опеки», король осадил Энгуса в его замке, причем не стал призывать в войско рыцарей по имени Дуглас для борьбы с вождем их рода. Вскоре граф бежал в Англию, а Дугласы лишились своих должностей и подверглись конфискации имущества. В правление королевы Марии весь род Хэмилтонов, противившийся ее браку с лордом Дарнли, пострадал за участие в мятеже 1565 г., но несколько месяцев спустя вышел указ о прощении, в котором были перечислены не менее 157-ми Хэмилтонов разных рангов и из разных районов страны [73] Registrum Secreti Sigilli Regum Scotorum. Vol. V. № 2523. . При Джеймсе VI (1567–1625) целый клан Мак-Грегоров был объявлен короной вне закона, благодаря проискам их извечных врагов Кэмпбеллов.

Магнаты имели возможность упрочить свое политическое и личное влияние разнообразными способами. Порой они предоставляли землю в качестве фьефов своим родственникам или соседям. На северо-востоке возвышение Гордонов графов, маркизов и герцогов Хантли в XV–XVII вв. сопровождалось усилением всех младших линий рода и появлением массы мелких держателей по фамилии Гордон в графствах Эбердин и Бэнфф. Грэм оф Гартмор автор, живший в XVIII в., писал, что в горной Шотландии «земли раздаются землевладельцем людям, называемым благородными ( Duine Uasail ), которые выше по положению, чем простолюдины. Поскольку сей обычай древний, большинство фермеров и коттеров относятся к имени и клану собственника (земли)» [74] GrantI. F. The Social and Economic Development of Scotland before 1603. Edin.; L., 1930. P. 505–506. . Еще чаще лорды обещали своим вассалам в обмен на их лояльность и вооруженную поддержку не землю, а защиту и покровительство, что находило отражение в так называемых «договорах о преданности».

«Договоры о преданности» ( bonds of manrent [75] « Manrent » (шотл.) — преданность, зависимость; этимологически близко понятиям «оммаж», «вассалитет». См.: The Concise Scots Dictionary. Aberdeen, 1985. P. 399–400. ) как особый род документов и как социальное явление получили большую известность в Шотландии в середине XV начале XVII в. От данного периода их уцелело более семисот со всех концов страны, и участниками их выступают представители почти всех сколько-нибудь видных кланов. По форме и церемонии заключения в виде присяги на Евангелии [76] Сохранилось описание одной из таких церемоний 1524 г. — Argyll MSS. Inveraray Castle. № 19–20. такой договор напоминал процедуру оммажа, но не был сопряжен с феодальным пожалованием. Смысл соглашения состоял в том, что магнат становился патроном человека, дававшего ему обязательство пожизненной или наследственной личной службы. В ряде случаев стороны были равны по знатности и положению и вступали в равноправный союз, иногда же «договор о преданности» скреплялся между однофамильцами или дальними родственниками, чтобы упрочить клановые узы. Однако большинство подобных актов было призвано в интересах магнатов распространить «семейные», клановые отношения на тех, кто не был охвачен ими, на представителей других родов и таким образом подчинить их своей воле. Не случайно в тексте самих договоров при описании обязательств сторон неизменно встречается слово « kindnes » (родство). В 1491 г. графы Хантли и Ботуэлл выразили взаимное намерение быть «близкими, родными и верными ( tendir , kynde and lele ), как подобает быть отцу, сыновьям и братьям»; в другом договоре Хью Роуз и Александр Фрэйзер клялись Уильяму Кэмпбеллу из Кодора, что будут относиться к своему лорду как его кровные сыновья, а тот обещал защищать их словно кровный отец [77] Miscellany of the Spalding Club. 1841–1852. Vol. IV. P. 187–188; The Book of the Thanes of Cawdor. Spalding Club. 1859. P. 60–62, 69–71. . Случаи присяги на верность более чем одному лорду почти неизвестны, хотя, разумеется, были примеры предательства и перехода от одного покровителя к другому.

«Договоры о преданности» показывают, насколько общественное положение всех слоев шотландского дворянства зависело от отношений патроната. Сочетание последних с клановыми и феодальными связями обеспечивало почти нерушимую сплоченность дворянских клик, соперничавших за власть в отдельных областях и в стране в целом. Они достигли особенного могущества в XV–XVII вв. при частых кризисах авторитета короны: с 1437 до 1587 г. каждый Король Скоттов вступал на престол в детском возрасте, и за этот период в течение ста лет государством управляли регенты из высшей знати, а в 1637–1651 гг. Шотландия была охвачена революцией и войнами.