Татьяна Гусарова - Европейское дворянство XVI–XVII вв.: границы сословия

Могущество лорда выражалось не только в громких титулах, в размере и доходности бароний, но и в количестве следовавших за ним сородичей, вассалов и клиентов, на верность которых он мог рассчитывать. Последнее обстоятельство даже считалось современниками определяющим. В конце XVI в. граф Монтроз слыл «графом не слишком сильным, имевшим [в подчинении] лишь несколько дворян его имени», тогда как лорд Огилви представал «мужем не весьма состоятельным, но с большим числом землевладельцев его имени, кои увеличивают его власть в [графстве] Энгус» [78] Estimate of the Scottish Nobility during the Minority of James VI. Grampian Club. 1873. P. 7, 28. . Получение поместья или титула на пути продвижения дворянина было лишь первыми шагами, которые должны были подкрепляться его клановыми интересами, «договорами о преданности», выгодными брачными союзами и другими средствами.

Шотландское дворянство вначале было довольно однородным, хотя по благосостоянию отдельные его группы очень расходились между собой. Постепенно структура сословия усложнялась, появлялись новые категории и ранги.

До XV в. в королевских хартиях было принято собирательное обращение «ко всем достойным людям» ( omnibus probis hominibus ); в среде светских феодалов грамоты выделяли только графов и баронов [79] The Acts of Robert I, King of Scots. Edin., 1988. P. 5. . Для средних веков термин «барон» и в источниках, и в литературе подразумевает владельца бароний, т. е. крупного феодала вообще, и как низшая степень в иерархии британских пэров он стал употребляться много позднее. Долгое время в Шотландии существовал единственный почетный титул графский. Графы произошли от древних областных наместников (мормеров), и в XII середине XIV в. их было не более пятнадцати. В этот период все они на правах непосредственных вассалов короны владели большими компактными территориями, которые совпадали с историческими провинциями страны (так, графу Сатерленду принадлежала одноименная северная область) [80] Эти феодальные графства отличались от графств административных (широв), находившихся под управлением шерифов. . Но с конца XIV в. достоинство графа стало утрачивать территориальную основу; возникли и новые титулы, не связанные с земельными держаниями и носившие чисто личный, почетный характер. В 1398 г. лорд Линдсей был удостоен графства Крофорд, хотя его владения никак не относились к этой исторической области, лежавшей на другом краю страны. В том же году были впервые введены герцогские титулы (Ротсей и Олбени), а с 1410-х годов к старшим сыновьям графов применялось звание «мастера». В течение XV–XVI вв. тенденция присвоения старых и новых титулов, не основанных на реальных земельных владениях, заметно усилилась. Правда, в Шотландии она проявилась гораздо позже, чем в Англии.

Становление иерархии шотландского дворянства в целом завершилось при Джеймсе VI Стюарте, который с 1587 г. начал править самостоятельно, а в 1603 г. унаследовал и английский трон под именем Джеймса I. При учреждении новых пэров [81] B число британских пэров вошли в порядке старшинства герцоги, маркизы, графы и виконты, затем — бароны. он часто возводил их в прежде почти неизвестные ранги маркиза и виконта. Общее количество пэров при Джеймсе удвоилось: до его прихода к власти их было 49, в качестве Короля Скоттов он создал 14, а после 1603 г. еще 29 шотландских пэрств [82] Mitchison R. Op. cit. P. 7–8, 10. . Столь быстрый рост высших титулов неизбежно вел к некоторому их «измельчанию». Политика Джеймса VI была направлена на обуздание всесильных магнатов и вождей кланов, что достигалось среди прочего выдвижением их соперников из числа преданных короне лордов, особенно после отъезда королевского двора в Лондон. Но решительный натиск на привилегии магнатов начался раньше. Например, в 1591 г. была ограничена численность их свиты: отныне графу дозволялось выезжать ко двору или в королевский суд в Эдинбурге в сопровождении не более 24 человек, а лорду, в зависимости от положения, от 10 до 16.

В 1611 г. британский король изобрел титул «баронета», шедший следом за пэрами и неизвестный в континентальной Европе. Целью этого нововведения было и расширение социальной опоры Центральной власти, и поощрение колонизации Ольстера, и пополнение казны, поскольку за баронетство причитался вступительный взнос. Баронетами становились в основном члены старинных нетитулованных родов, чьи поместья оценивались не менее чем в тысячу фунтов. Дальнейшие шаги по умножению рядов высшего дворянства сделал сын и преемник Джеймса Чарлз I (1625–1649). В год своей коронации он, следуя замыслу отца, учредил особый «орден» шотландских баронетов для освоения североамериканской провинции Nova Scotia ; до начала XVIII в. патенты на звание баронетов Новой Шотландии получили около 280-ти человек, хотя в 1632–1713 гг. она состояла под суверенитетом Франции [83] Innes-Smith R. An Outline of Heraldry. Derby, 1986. P. 12–13; A Dictionary of Scottish History. Edin., 1977. P. 5, 165; Donaldson G. Op. cit. P. 254–255. Nova Scotia, ныне провинция Канады, в 1621 г. была пожалована фавориту Джеймса VI(I) У. Александеру, по чьей инициативе там возникли шотландские поселения. . И до и после начала революции и гражданских войн в Британии, вплоть до своей казни, Чарлз щедро расточал должности и титулы своим приближенным.

После реставрации монархии Стюартов в 1660 г. один из первых актов короля Чарлза II, касающихся Шотландии, определяет три высших категории дворянства как «пэры, баронеты и рыцари». Он же приводит и более подробную классификацию с перечислением суммы, которую при повышении в сане «должно платить всем шотландцам в пределах владений короля и всем англичанам, кои возымеют какую-либо почесть или достоинство в королевстве Шотландском: за герцога 260 фунтов; маркиза 220 ф.; графа 180 ф.; виконта 120 ф.; лорда 80 ф.; рыцаря-баронета 60 ф.; рыцаря 40 ф.; все в шотландской монете» [84] The Register of the Great Seal of Scotland. Vol. XI. Edin., 1984. P. 1. . В этом и других документах ясно отражена структура верхнего слоя шотландского дворянства XVI–XVII вв., но вопрос о его низших слоях или границах с остальными сословиями в силу социальных особенностей Шотландии куда более запутан и трудно разрешим.

В любом обществе, во всяком случае в Европе, ни одно сословие, включая дворянское, не отличалось абсолютной замкнутостью. Однако в Шотландии, где также в определенной мере различимы знакомые по другим странам сословия, границы между ними, как и между отдельными прослойками внутри них, были крайне зыбкими и неуловимыми. Непосредственный владелец и пользователь земли в материальном и социальном плане стоял гораздо ближе к ее собственнику, чем в большинстве стран, а горизонтальная (клановая) структура общества часто оказывалась прочнее вертикальной (феодально-иерархической). Бурная история средневековой Шотландии, исполненная жестоких политических, религиозных, родовых междоусобиц, практически не знала сословно-классовых крестьянских или городских движений, столь обычных в иных местах. Шотландский парламент редкий пример среди представительных собраний Европы не делился на сословные курии и всегда оставался однопалатным; фригольдеры и горожане восседали в нем рядом с герцогами и прелатами. Расплывчатые границы сословий открывали большие возможности для перемещений во всех направлениях, и уровень социальной мобильности в шотландском обществе был очень высоким.