Фердинанд Шаландон - Алексей I Комнин. История правления (1081–1118)

Раймунда обвинили в том, что в сговоре с Алексеем и по приказу последнего он предал армию, которую ему было поручено вести. Ни у одного, ни у другого обвинения серьезных оснований нет, и Альберт Ахенский [1022]упоминает их лишь затем, чтобы опровергнуть [1023]. Исток этого слуха надо искать в пленении Раймунда, которого под этим предлогом захватил Танкред, притом что на самом деле князь Антиохийский действовал совсем из других побуждений, как мы увидим далее. Крестоносцы провели в Константинополе осень и зиму; всем снабжал их Алексей, и ушли они в первые месяцы 1102 г. Это поражение латинян, видимо, получило тем больший резонанс, что за ним последовало уничтожение еще двух крестоносных армий — графа Гильома Неверского и Гильома Аквитанского.

Граф Неверский прошел через Италию, высадился в Авлоне и направился в Фессалоники. Его войска, похоже, были более дисциплинированными и подчинялись приказам командующего, запретившего всякий грабеж [1024]. Алексей принял графа хорошо и придал ему греческий воинский корпус [1025]. Граф Неверский покинул Византий 23 июня [1026], собираясь присоединиться к предыдущей экспедиции. Он дошел до Анкиры, но оттуда, отчаявшись догнать крестоносцев, вернулся обратно в Иконий [1027]. Под Гераклеей [1028]на него напали войска Кылыч-Арслана и Малика-гази (в августе) [1029]. Потерпев поражение, он бежал в Германикополь [1030]; близ замка святого Андрея [1031]его снова атаковали и ограбили, однако ему удалось добраться до Антиохии [1032].

Участником третьей экспедиции [1033]был Эккехард из Ауры. Ею командовали Гильом IX Аквитанский, автор множества легкомысленных стихов, принявший крест, и Вельф IV, герцог Баварский; благодаря Эккехарду об этой экспедиции мы знаем больше подробностей, чем о предыдущих. Алексей принял такие же меры — отправку послов с требованием воздержаться от грабежа греческой территории, надзор, осуществляемый печенегами; со стороны крестоносцев проявилась такая же разнузданность; хоть они и попытались захватить Адрианополь [1034], Алексей их принял, по выражению одного из них, «как сыновей» [1035]. Они принесли клятву, были осыпаны дарами и подаянием для бедных и получили все возможности запастись провизией [1036]; но Алексей обязал их переправиться через пролив. Меж тем разнесся слух, что он предает латинян туркам и что суда, которым предстоит перевезти сколько-то крестоносцев, должны потерпеть крушение. Объявленного крушения не случилось, и Эккехард, который здесь проявляет довольно слабый ум, поскольку готов верить любым слухам, беспрепятственно прибыл в Яффу [1037]. Основные силы крестоносцев во главе с Гильомом и Вельфом пошли по Киликийской дороге. В сентябре под Эрегли на них напали Малик-гази и Караджа, эмир Харрана, крестоносцы потерпели поражение [1038], и Гильом едва добежал до Лонгиниады [1039], откуда достиг Антиохии.

Движение с Запада на Восток по-прежнему продолжалось. Через год, в 1102 г., Алексей должен был дать приют скандинавам Эрика Доброго. Все, что мы знаем об этом сюжете, относится к области легенд. На нескольких страницах, которые Риан [1040]посвятил истории скандинавского монарха, показано, что Алексей поначалу испытывал к Эрику такое же недоверие, как и к другим крестоносцам, и боялся, что тот переманит у него варягов. Но, убедившись, что скандинавским королем движет исключительно благочестие, Комнин отбросил всякие подозрения. Он великолепно принял Эрика, осыпал дарами, предложил ему выбрать игру на ипподроме и даже выделил сумму, необходимую на эту игру, наконец, снарядил флот из четырнадцати кораблей, чтобы перевезти его на Святую землю. Несомненно, авторы саг наверняка многое преувеличили, но не исключено, что Алексей, поскольку его гвардию составляли варяги, хотел почтить скандинавского монарха совершенно особо. С другой стороны, коль скоро василевс здесь ведет себя почти так же, как вел в отношении к другим крестоносцам, можно допустить, что основные реалии этого приема описаны верно.

Различные походы, которые я только что описал, и их плачевные поражения в Малой Азии весьма способствовали формированию дурной репутации Алексея. Восточные историки, Матфей Эдесский и Самуил Анийский, используют ее как повод, чтобы характеризовать василевса в самых резких словах. Если верить им, Алексей вел себя как Иуда [1041], подмешивал известь в хлеб для крестоносцев [1042], он и его мать поклонялись демону [1043]. Эти обвинения, в которых досталось и Раймунду, были опровергнуты Альбертом Ахенским. С другой стороны, судя по поведению крестоносцев, они не возлагали ответственность за свое поражение на графа Тулузского, коль скоро требовали его освобождения и умоляли его вести их в Иерусалим. Надо искать другие причины неудач этих экспедиций, чем измена Комнина.

Алексей хотел добиться расположения европейцев, давая им деньги, продовольствие, подаяние; они отвечали грабежами [1044], насилиями и массовыми убийствами греков-христиан. Поведение Комнина в этой ситуации даже выглядит довольно бескорыстным, поскольку не видно, какую выгоду он мог бы извлечь из союза с крестоносцами. Он не мог всерьез рассчитывать на их помощь в возвращении Антиохии. Возможно, замыслив напасть на Антиохию при поддержке графа Тулузского, он беспокоился исключительно о том, как бы его не обвинили в ненависти к латинянам. Как бы то ни было, не его вина, что экспедиции крестоносцев потерпели провал. Истинную причину их неудач следует искать в объединении главных турецких эмиров, понявших, что станется с ними, если они пропустят в Сирию столь крупные подкрепления своего противника.

Мы видели, что в Константинополь вернулись только немногие участники первого крестового похода. В начале 1102 г. Алексей по-прежнему переправлял крестоносцев через море. Среди тех, кто тогда отплыл, был и граф Тулузский. Его союз с Алексеем должен был стать еще тесней, чем прежде. Анна Комнина [1045]говорит, что он блистал среди латинских князей, как солнце среди звезд, и добавляет, что отец просил у него помощи и поддержки в борьбе с коварством Боэмунда. Какое же соглашение заключили меж собой василевс и Раймунд?

Нам ничто не позволяет этого сказать. Может быть, Алексей тогда пообещал ему помощь греков в осаде Триполи. Если бы Раймунд овладел этим портом, Алексей получил бы оперативную базу к югу от Антиохии. Ничего позитивного на этот счет мы не знаем. Бесспорно одно: союз Раймунда и Алексея создавал угрозу для Антиохийского княжества. Танкред должен был смотреть на него очень косо, и когда ему подвернулась возможность захватить Раймунда в плен, он обрадовался. Альберт Ахенский рассказывает, что граф Тулузский был схвачен Бернаром Иноземцем в порту Святой Симеон и выдан Танкреду [1046], который обвинил его в сговоре с Алексеем, врагом крестоносцев. Но через недолгое время Танкред был вынужден уступить настояниям патриарха Антиохийского, латинского духовенства и, может быть, других вождей, отдававших себе отчет, какой ущерб их делу наносят эти внутренние распри [1047]. И он отпустил Раймунда, взяв клятву, что тот не нападет ни на какой город между Азией и Антиохией [1048]. Едва освободившись, Раймунд осадил Тортосу при помощи крестоносцев и генуэзского флота [1049], и город не замедлил попасть в его руки [1050]. Тортоса должна была стать ядром будущего Триполитанского графства. Победив Кылыч-Арслана, потом Джанаха ад-Даулу и Дукака [1051], Раймунд атаковал и взял Антартас и Замок Курдов до октября 1102 г., а потом начал осаду Триполи и занял территорию Эмесы после смерти Джанаха ад-Даулы, убитого батинитом [1052]. Соглашение с Алексеем сохраняло силу. Раймунд попросил Алексея построить Мон-Пелерен напротив Триполи, и греческий флот Евмафия Кипрского поставлял ему все, что требовалось [1053]. С тех пор это зарождающееся княжество всецело занимало графа Раймунда, отныне игравшего в греческой политике лишь скромную роль.