Валерий Степаненко - Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)

По условиям соглашения Византия передавала князю Антиохии свои права на территории эмирата Алеппо, Шейзар Мункидитов и «городки Ближней Сирии». Если бы они были отвоеваны Боэмундом, то после его смерти перешли бы под власть империи.

В целом Боэмунд утрачивал завоевания Танкреда в Киликии и Лаодикею и лишь пожизненно сохранял Антиохийское княжество. Для политики Византии в от· ношении государств крестоносцев, и в частности Антиохийского княжества, показательно, что, лишая князя его сирийских владений, империя в то же время перемещает его в Месопотамию, передавая Боэмунду в наследственное владение графство Эдесское как имперский лен. Тем самым Византия продолжила политику окружения своих новоприобретенных владений вассальными буферными государствами, что уже имело место ранее в отношении графства Триполи и княжества Рубенидов. Наконец, передавая князю свои «права» на Сирию с Алеппо, империя предоставляла ему возможность реализовать эти права» дабы после смерти Боэмунда присоединить его возможные завоевания к своей территории, что и было оговорено в соглашении. Данная ситуация поразительно напоминает события, 70–90-х годов X в., когда Византия даровала владетелю Тао (Грузия) Багратиду Давиду куропалату свои права на Апахуник (район оз. Ван), реально принадлежавший эмирату Мерванидов Диар Бакра, Затем под угрозой применения силы империя вынудила Давида признать пожизненность своих владений и после того, как он отвоевал у Мерванидов Манцикерт, унаследовала владения отравленного в 1001 г. Багратида (108, 72–80]. Все это наглядно демонстрирует традиционализм принципов и методов имперской дипломатии, во многом связанный не только с консерватизмом ойкуменическон доктрины, лежавшей в ее основе, но и со сходством ситуаций, которые разделяло более столетия.

Претензии Византии на сюзеренитет над давно уже утраченными ею территориями, вплоть до права передачи его целиком или частично кому-либо из соседних Правителей, признававших над собой власть василевса, наиболее ярко проявились в том, что в тексте договора во многом игнорируются изменения, происшедшие на Ближнем Востоке после 1071 г. Признавая существование графства Эдесского и присваивая себе право распоряжаться его судьбой, империя в то же время передает Боэмунду свои права на давно уже не существующие фемы Лапари, Аэт, Лимниев, Зуме, на месте которых возникли это графство, само Антиохийское княжество, эмираты Сельджукидов Алеппо и Мункидитов Шейзара. Используемая в тексте договора политическая административная и географическая номенклатура лишь в незначительной степени отражала сложившуюся к 1108 г. политическую карту Ближнего Востока, где никакими территориями империя уже не обладала.

Используя свое военное превосходство на Балканах. Византия смогла навязать потерпевшему поражение князю Антиохии Деволское соглашение. Но, подписав его, Боэмунд возвратился в Италию, так более и не появившись в Антиохии и не сделав попытки заставить регента княжества Танкреда выполнить его условия. Соглашение никогда не было реализовано по той причине, что оно отражало соотношение сил на Балканах, а не на Ближнем Востоке, на решение судеб которого претендовало. В Киликии византийские войска терпели поражение за поражением от Танкреда, который с помощью пизанского флота уже, к концу 1107 г. отвоевал Лаодикею, а затем, не опасаясь удара в спину, обрушился на; византийские Гарнизоны в Равнинной Киликии ослабленные выводом войск на Балканы [23] Хронология византийско-антиохийской войны известна недостаточно, особенно заключительного ее этапа [112, 142–147]. . К лету 1108 г. регент захватил Мамистру, и лишь ухудшение его отношений с остальными государствами крестоносцев отсрочили окончательное отвоевание у империи Аданы и Тарса [24] Ибн аль Каланиси датирует взятие Танкредом Тарса 503 г. хиджры (31.7.1109 — 19.7.1110) [52, 99]. Если принять предложенное еще Р. Рерихтом отождествление Курика с Коризо, владетель которого Теобальд, вассал князя Антиохии, подписал хартию антиохийского барона Готье Сурдеваля Госпиталю [32, 37, № 150], то Курик был взят в 1109/10 г. Сравнительно недавно мнение Р. Рерихта развил Р. Лили [230, 99], который считает так же. .

Деволский договор не мог не осложнить отношений Византии с Иерусалимским королевством, претендовавшим на сюзеренитет над остальными государствами крестоносцев, хотя эти претензии признавались лишь в Эдессе, ранее переданной Бодуэном I Бодуэну Буржскому как феод. Деволский договор отменял для Боэмунда условия Константинопольского соглашения 1097 г., в то же время ставя князя в большую зависимость от Византии, что и противопоставляло империю Иерусалимскому королевству. Эдесский вопрос также был разрешен Византией без учета прав Бодуэна I, точнее, с намеренным их игнорированием. А права эти были достаточно велики, учитывая, что Бодуэн Буржский был прямым вассалом короля, тогда как отношения последнего с князем и регентом Антиохии были традиционно враждебными еще со времен киликийской экспедиции 1097 г. Антиохийское княжество ни при Боэмунде, ни при Танкреде не признавало претензий Бодуэна I на сюзеренитет. В этих условиях присоединение графства Эдесского к Антиохийскому княжеству могло иметь место лишь как временное явление, будучи связанным с пленением Бодуэна Буржского. Действительно, после Харрана собрание горожан Эдессы постановило вручить власть Танкреду до освобождения Бодуэна [17, 616]. Именно поэтому граф был намеренно оставлен без выкупа, а после ухода Танкреда в Антиохию в качестве регента осенью 1104 г. наместником Эдессы был назначен его родственник Ричард Салернский, своими вымогательствами тотчас же возбудивший недовольство горожан [42, 308].

По-видимому, в это время от графства Эдесского были отделены и переданы под прямой контроль антиохийской администрации Мараш и Дулук, на которые ранее претендовал Боэмунд. По крайней мере, в Деволском договоре их судьбы рассматриваются вне связи с судьбой графства Эдесского. Передача же их Боэмунду лишь узаконила, с точки зрения империи, его претензии на данные города. Наконец, князю, с явным игнорированием прав короля Иерусалима, как имперский лен было передано графство Эдесское.

Таким образом, даже не будучи реализованным, Деволское соглашение создало определенные трудности и проблемы в отношениях Византии с Иерусалимским королевством. Не улучшило оно отношений последнего и с Антиохийским княжеством, так как инициатива решения судьбы графства Эдесского исходила от Боэмунда. Единственным реальным следствием договора было то, что в дальнейшем, когда соотношение сил на Ближнем Востоке стало склоняться в пользу мусульманских государств и государства крестоносцев были вынуждены искать поддержки империи, Деволский договор стал международно-правовой базой отношений Византии с Антиохийским княжеством. Территориальные же его аспекты никогда не были реализованы. Попытка империи полностью перекроить политическую карту Ближнего Востока и восстановить здесь свои позиции за счет Антиохийского княжества, графства Эдесского, эмиратов Сельджукидов Алеппо и Мункидитов Шейэара, частично — Румского султаната и эмирата Данышмендов Севастии завершилась провалом. Танкред продолжал отвоевание Равнинной Киликии, где его войска подходили к Тарсу [52, 99]. Но в августе 1108 г. вышел из плена граф Эдессы Бодуэн Буржский, потребовавший от Танкреда возвращения графства. Регент соглашался лишь при условии, что Бодуэн признает себя его вассалом [25] Для латинских хронистов показательно почти полное умолчание о причинах и ходе конфликта 1108–1109 гг. О нем пишут более подробно Маттэос Урхайеци и, главным образом, арабские хронисты. Гийом Тирский и Альберт Ахенский излагают различные версии событий. Поэтому даже Р. Л. Никольсон, автор наиболее фундаментальной работы о регентстве Танкреда в Антиохии, ничего не знает о переходе Марата под власть последнего, полагая, что триполийский арбитраж восстановил территориальную целостность графства Эдесского, существовавшую до Харрана [242, 185]. Для остальных западноевропейских исследователей характерно замалчивание данных событий, так как они не вписываются в концепцию «христианского единения» пришельцев с запада в борьбе с «неверными». О разделе владений Сен Жилля и о судьбах графства Марашского см. [258, 31; 111, 53–63]. . Граф отказался и вместе с ранее освободившимся Жосленом де Куртенэ начал искать союзников для борьбы с Танкредом. Ричард Салернский был вынужден уйти из Эдессы в Мараш [39, 82]. Граф Эдессы был связан военным союзом с атабеком Мосула Джавали, которому был направлен призыв о помощи. Басил Гох, на этот раз опасавшийся уже агрессивных поползновений регента Антиохии, предоставил Бодуэну находившуюся на территории его владений печенежскую конницу из византийского гарнизона захваченной Танкредом Мамистры [42,307]. Таким образом, хотя и косвенно, Византия приняла участие в конфликте на стороне противников Танкреда. По-видимому, в это время получает сан севаста ставший союзником Византии Басил Гох [43, 165]. Оказавшись в полной изоляции, регент обратился к своему старому противнику Ридвану ибн Тутушу, опасавшемуся появления армии Джавали в Сирии. В столкновении при Губбосе Танкред нанес поражение графам Эдессы и Тель Башира. Казалось бы, судьба графства Эдесского была решена. Однако к этому времени положение самого регента как внутри княжества, так и вне его предельно осложнилось. Опасаясь расширения конфликта и втягивания в него мусульманских владетелей Ближнего Востока, антиохийские бароны не желали его продолжения. На возвращении Эдессы Бодуэну Буржскому настаивал и патриарх Антиохии. К тому же в это время Танкред оказался втянутым в борьбу за наследие Сен Жилля.