Валерий Степаненко - Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)

Усиление Рума за счет Данышмендов существенно изменило соотношение сил между ним и Византией. Если ранее, в 30-е годы главным противником империи был эмират, то отныне и вплоть до Мириокефала Византия сталкивается со все более реальной опасностью объединения Малой Азии под властью Рума, что в конечном счете и произошло к 70-м годам XII в. В борьбе с султанатом империя могла действовать как прямо, путем вооруженной конфронтации с ним, так и косвенно, поддерживая всех его противников в Малой Азии и за ее пределами. В первый период правления Мануила Комнина до конца 50-х годов военные походы в пограничные районы Малой Азии, в стратегическом отношении не слишком успешные, сосуществовали с мощной дипломатической поддержкой, которую оказывала Византия Данышмендам. По мере ослабления последних империя все более делала ставку на военную силу. Но при явном росте экономических и военных ресурсов Рума по мере захвата им владений Данышмендов и крестоносцев очевиднее становилась неспособность Византии одержать решающую победу над ним вооруженным путем. Таким образом, распад эмирата Данышмендов сокращал поле деятельности византийской дипломатии, тогда как остававшийся для империи единственным путь вооруженной конфронтации становился все менее реалистичным и все более рискованным. Успех здесь был бы возможен, если бы параллельно с военными действиями в Малой Азии Византия не вела их в Италии, на Балканах, в Египте. Но для проведения политики столь универсалистского толка у Византии уже оставалось все меньше возможностей. Однако даже эвакуация Южной Италии, знаменовавшая собой провал попытки возвращения ее в лоно империи, не повлияла на дальнейшую политику Византии, становившуюся последовательно консервативной. Вплоть до 70-х годов XII в. для достижения своих целей на Ближнем Востоке Византия уповала на военную силу больше, чем на дипломатию. Проведение многолетней кропотливой работы, направленной на возвращение ближневосточных территорий, применение разнообразных дипломатических средств, укрепление имперского влияния в государствах крестоносцев, союзы с Данышмендами — все то, что не приносило мгновенных результатов, постепенно отходило на второй план перед стремлением Мануила решить годами накапливавшиеся проблемы одним военным походом, который мог якобы радикально и окончательно перекроить политическую карту Малой Азии в пользу империи. Нереалистичность этой политики не желали видеть в Константинополе.

Первый поход Мануила в Малую Азию Киннам датирует временем, следующим за его бракосочетанием с Бертой-Ириной Зульцбахской (6–12 января 1146 г.). Киннам пишет, что причиной похода было запустение крепостей, ограждавших Вифинию от набегов «персов» [4, 37]. По-видимому, запустение крепостей отражало положение на границе с Румом в целом, так как византийские гарнизоны, всецело зависевшие от поддержки из центра, были не в состоянии воспрепятствовать продолжению сельджукских набегов на византийское пограничье. По приказу Мануила стены крепостей Вифинии были укреплены. Сам же он начал восстановление Meлангия, но вскоре спешно возвратился в столицу, получив известие о болезни сестры, кесарисы Марии. Не датируя событий, Хониат пишет, что «так как Масуд нападал на восточные области и опустошал их, то Мануил выступил против него в поход и, достигнув Мелангия, отомстил тамошним персам» [14, 57]. Затем, сделав распоряжения о восстановлении крепости, возвратился в Константинополь. Ф. Шаландон датирует поход временем после коронации Мануила (20 августа — 1 сентября 1143 г.), учитывая, что в рассказе Хониата она предшествует походу, но не ранее лета, если не весны 1144 г., так как после этого следует рассказ о походе византийских войск против князя Антиохии Раймунда де Пуатье, датируемом концом 1144 — началом 1145 г. [160, 247–248]. Но Хониат явно конспективно излагает информацию, частично почерпнутую им из того же источника, который более полно использовал Киннам. Поэтому представляется более убедительной датировка первого похода императора, данная в труде Киннама: весна 1146 г. [36]Тем же годом датируется и второй поход Мануила против Рума. Иоанн Киннам сообщает, что, «нарушив мир и договор, персы опустошили город Пракану в Исаврии» [4, 40]. Сама по себе Пракана-Прака была небольшой крепостью, расположенной на границе Киликии. Но она входила в систему пограничных крепостей, ограждавших Равнинную Киликию и коммуникации, связывавшие ее с империей, и была расположена между Селевкией и Ламосом. К тому же крепость, по-видимому, после 1137/38 г. была отдана, если не принадлежала ранее, одному из армянских князей — противников Рубенидов, наряду с Ламброном, Папероном и Бардрзбердом являясь центром вассального княжества. Цепь этих крепостей, протянувшихся вдоль границы византийской фемы в направлении Селевкии, отделяла ее от территории княжества Рубенидов.

Византийская армия была собрана в Лопадии. Сельджуки «домогались овладеть укреплениями Пифики и, вторгшись в область фракисийцев, опустошали все, что встречали на своем пути» [14, 68]. Поэтому Мануил «решил неожиданно напасть на неподготовленного неприятеля, чтобы истребить цвет его населения», т. е. разграбить пограничные районы Румского султаната.

Византийская армия перевалила через Мизийский Олимп (Кешиш Даг) и остановилась у развалин Пифики-Питеки, которая была отстроена по приказу императора. Киннам пишет, что Мануил «построил там сильную крепость» [4, 40]. Отдельные отряды византийской кавалерии совершили набеги на территорию султаната, после чего главные силы имперской армии двинулись в направлении Дорилея. Собрав войска во Фракисии, Масуд в качестве ответной меры также совершил набег на территорию империи, дойдя с грабежами до Кельвианы в районе Никеи. Император был вынужден спешно бросить навстречу сельджукам отряды, возглавляемые Федором Кондостефаном, но они опоздали. Сельджуки успели отойти. Известие об этом вынудило Мануила изменить маршрут и пойти прямо на Иконий — столицу султаната. По-видимому, к этому времени следует отнести обмен посольствами между императором и султаном. Посланцы Мануила передали Масуду длинный список претензий: захват Праканы, нападения на пограничные районы и набеги на владения союзника василевса Данышменда Якуб Арслана. Масуд отверг претензии императора. «Встретимся в Филомилии», т. е. на границе, заявил он, так как в крепости находились основные контингенты сельджукской армии. Навстречу грекам, начавшим продвижение к Филомилию, были посланы отряды сельджукской конницы, но при Акруне-Акроине они были разбиты. Узнав об этом, султан начал спешный отвод основных своих сил вглубь страны, что дало возможность императору подойти к оставленному сельджуками Филомилию. Крепость была сожжена. При известии об этом Масуд повернул армию назад, но при Гаите, между Филомилием и Иконием, столкнулся с византийской армией. В сражении при Гаите сельджукская конница понесла большие потери и отступила. Оставив в Иконии гарнизон, Масуд оттянул армию за столицу, расположив ее у гор, протянувшихся от Икония до Каваллы. Византийская армия пошла на Иконий. Окружив столицу султаната, Мануил не решился на штурм города, имея в тылу сельджукскую армию и не зная места ее расположения [14, 69; 4, 44]. Но, натолкнувшись на сельджукский авангард, Мануил предпринял его преследование, в ходе которого византийская армия внезапно столкнулась с резервом, оставленным султаном для поддержки гарнизона Икония. В ходе начавшегося сражения, опасаясь подхода основных сил противника, Мануил приказал отступить из района столицы Рума в направлении оз. Каралис. Сельджукская конница организовала преследование византийской армии, получив поддержку со стороны кого-то из Данышмендов [37]. Союзники организовали засаду в ущелье Чивричилимани (возможно, Девент Кыйи ок. Икония). В сражении здесь была перебита византийская пехота, но понесла большие потери и сельджукская конница, вынужденная отступить. Около озера императора догнали посланцы султана с предложением мира, так как ранее Мануил отпустил к Масуду пленного, передав через него, что весной, он возобновит военные действия. Именно после этого Масуд и предложил начать переговоры о мире. Однако Мануил выжидал, так как, по словам Киннама, «знал о событиях, которые готовились на западе», т. е. ждал сообщений о начале второго крестового похода [4, 62]. Ф. Шаландон полагал, что данное сообщение ошибочно, так как решение о начале похода было принято на соборе в Везеле лишь 31 марта 1146 г. и Мануил вряд ли мог знать о нем [160, 256]. Решение о выступлении французов- было принято еще позже, на совещании в замке Этамп 16 февраля 1147 г., и, соответственно, немцев на рейхстаге во Франкфурте 15 марта того же года. И тем не менее Одо Дейльский сообщает, что Людовик VII принял крест на Рождество в Бурже, т. е. в декабре 1145 г. 8 июня 1147 г. после церемонии в Сен Дени король собрал армию в Меце, 29 июня был в Вормсе, затем в июле в Ратисбонне (Регенсбург), где его встретили византийские послы [191, 2, 227].