Валерий Степаненко - Византия в международных отношениях на Ближнем Востоке (1071-1176)

Таким образом, к 1160 г. Византия лишь восстановила те из утраченных ею в 40–50-е годы позиций в Малой Азии, которые уже были завоеваны ею в 30-е годы после походов Иоанна II Комнина. В целом, несмотря на временные неудачи, 40–50-е годы характеризуются постепенным укреплением Рума, изменением соотношения сил в регионе в его пользу. Вовлеченность империи в борьбу за Южную Италию и Балканы при общей ограниченности ее экономических и военных ресурсов вела к тому, что она уже с трудом удерживала ранее завоеванные позиции в Малой Азии. К концу 50-х годов претензии Византии на восстановление и даже расширение своего присутствия на Ближнем Востоке все более вступали в противоречие с реальностью — постепенным изменением сил здесь в пользу султана Рума и атабека Алеппо, в 1154 г. присоединившего к своим владениям Дамаск Буридов. И хотя это привело к тому, что, оказавшись окруженными со всех сторон владениями атабека, государства крестоносцев все более ориентировались на военную и дипломатическую помощь Византии, изменить реальную ситуацию в свою пользу на протяжении 50-х годов ей так и не удалось. Те внешнеполитические факторы, которые определяли заинтересованность государств крестоносцев в более тесных отношениях с империей (экспансия Нур ад-Дина и султана Рума, следствием которой явилась гибель графств Марашского и Эдесского и ослабление Антиохийского княжества, ухудшение внешнеполитического положения Иерусалимского королевства после захвата Нур ад-Дином Дамаска), были использованы Византией крайне односторонне, дабы навязать свой сюзеренитет данным государствам, используя внешнеполитический фактор как средство давления на них.

Весной 1137 г. граф Триполи Раймунд потерпел поражение от Имад ад-Дина Зенги около замка Барин (Монферран) и призвал на помощь короля Иерусалима Фулько Анжу. Но войска короля также были разбиты, и он был вынужден укрыться в замке, тотчас же осажденном атабеком. По призыву Фулько, собрав вассалов, к замку направились Раймунд де Пуатье, Жослен II и граф Марата Бодуэн. В это время вторгшаяся весной 1136 г. на территорию Равнинной Киликии византийская армия была занята осадой столицы княжества Рубенидов Аназарбы [40]. По-видимому, еще весной 1136 г., «видя, что они не могут противостоять ромейскому войску», антиохийцы освободили все еще находившегося в плену Левона Рубенида, «взяв с него клятву в том, что он будет их другом и союзником против василевса» [4, 15], И хотя это утверждение Киннама противоречит его же сведениям о том, что поводом для начала похода императора явилось нападение Левона на византийскую Селевкию (напомним, что произойти это могло лишь после захвата им антиохийского Курика), несомненно, что одной из причин освобождения князя из плена в Антиохии была именно опасность со стороны Византии, равно угрожавшая обоим государствам.

Почти не встречая сопротивления, византийская армия оккупировала принадлежавшую Антиохийскому княжеству Равнинную Киликию с Тарсом, Мамистрой и Аданой, так как их, владетели — вассалы князя Антиохии — увели свои отряды к Монферрану [31, 642]. Параллельно в мае 1137 г. началась осада столицы княжества Рубенидов Аназарбы. После сдачи города (июль) император повел армию в горы для осады Вахки — родового гнезда. Рубенидов [43, 152–153]. Но «когда начали боявшиеся за Антиохию собираться в городе, ромейская армия, отложив осаду Вахки, встала лагерем на текущей через Антиохию реке» [4, 17]. По-видимому, причиной, заставившей Иоанна II поспешить к Антиохии, явилась весть об уходе из города с войсками Раймунда де Пуатье к Монферрану. К этому времени король уже капитулировал перед атабеком, так и не дождавшись помощи от своих вассалов [31, 648–649]. Фулько получил право свободного выхода из крепости при условии сдачи ее. Зенги, благо, принадлежала она графу Триполи [49, 421–422]. Не последнюю роль в согласии атабека разрешить королю свободный уход, возможно, сыграло сообщение о появлении в Сирии византийской армии. Как бы то ни было, Раймунд де Пуатье ускоренным маршем повел своих рыцарей назад к уже осажденной Антиохии и с трудом смог проникнуть в цитадель города [49, 422; 31, 652; ср. 4, 16]. Положение князя было критическим. Не признанный императором и не имевший возможности получить помощь от своего сюзерена короля Иерусалима, Раймунд был вынужден начать переговоры с Иоанном II, что явилось не столько свидетельством силы империи, сколько следствием того сложного внешнеполитического положения, в котором оказались государства крестоносцев, подвергшиеся одновременному давлению со стороны Византии и атабека Мосула. Именно это вынудило князя Антиохии по совету короля начать переговоры с императором [27, т. 5, 101]. В византийском лагере у стен Антиохии был заключен договор, условия которого частично сообщает лишь Гийом Тирский. Во многом они были подобны условиям Деволского мира 1108 г., возможно, и положенного в его основу [41]. Послы Раймунда заявили Иоанну II, что князь, «поддержанный в своем решении всеми баронами», сам предстанет перед императором и в присутствии византийского двора присягнет ему в верности. «Далее он даст торжественную клятву в том, что, когда бы император ни пожелал вступить в Антиохию или ее цитадель, во время ли войны или во время мира, князь не откажет разрешить ему свободный и неоспоримый вход. Если господин император мирно вернет князю Алеппо, Шейзар, Хаму, Хомс и другие соседние города, как было обусловлено в договоре (явно ссылка на договор 1108 г. — В. С .), тот довольствуется этими городами и другими соседними и без спора вернет императору город Антиохию, которым он владеет по праву собственности. Взамен… император согласился, что, если с помощью господа он преуспеет во взятии Алеппо, Шейзара и всего прилегающего района, он позволит, чтобы все это было дано князю без хлопот и умаления и что последний и его наследники будут владеть этим в мире и по вечному праву, но в бенефиций, который обычно называют феодом [31, 652–653; см. также 230, 302–316]. Здесь показательны ссылки на Деволский договор, а также то, что условия данного соглашения в основном повторяют условия предшествующего. Утрачивая территорию Антиохийского княжества (отвоеванная императором Равнинная Киликия здесь не фигурирует), князь гарантирует себе компенсацию за счет территорий бывшего эмирата Алеппо, которые должны быть отвоеваны для него императором и переданы в феод как вассалу. То есть, учитывая, что договор был подписан в июле 1137 г., можно предположить, что и в этом случае, планируя аннексию Антиохийского княжества и оговаривая ее условия, параллельно Византия предполагала создание на границе ее новых владений вассального ей буферного государства во главе с бывшим князем Антиохии. Однако условия соглашения в той его части, которая гарантировала территориальную компенсацию Раймунду де Пуатье, в это время были заведомо невыполнимы, ибо попытка их реализации неминуемо столкнула бы Иоанна II с Зенги, владеющим территориями бывшего эмирата Алеппо, с Буридами Дамаска, которым принадлежал Хомс, и Мункидитами Шейзара. Непосредственное значение для императора имели вассальная присяга, приносимая князем, и разрешение византийской армии свободного доступа в Антиохию и ее цитадель. При этом следует помнить, что на данные условия Раймунд был вынужден согласиться по принуждению, вследствие осады Антиохии императором. По-видимому, появление византийской армии в Сирии у границ графств Эдесского и Триполи при растущей угрозе их безопасности со стороны атабека Мосула вынудило графов Раймунда I и Жослена II признать сюзеренитет Иоанна II. В то же время ряд исследователей полагает, что граф Эдессы стал вассалом императора лишь постольку, поскольку он уже был вассалом князя Антиохии, признавшего византийский сюзеренитет [42]. Однако последующие события наглядно опровергают данную точку зрения, свидетельствуя об установлении прямых сюзеренно-вассальных отношений между графом и императором.