Борис Славин - Марксизм: испытание будущим

Но сначала отметим сильные стороны автора рассматриваемой книги. Во-первых, безусловно, одной из таких сторон является ясность излагаемой позиции автора, что сегодня слишком редкое явление в науке, испытывающей на себе негативное влияние постмодернизма и позитивистской терминологии. Как я уже отмечал в другом месте, это качество облегчает полемику с ним. Во-вторых, Межуеву присущ проблемный метод изложения обсуждаемого материала, что всегда отличало хорошего мыслителя от плохого. Наконец, подкупает его гуманистическая трактовка аутентичного марксизма и связанный с ней критический подход к анализу отчужденных форм общественного бытия и соответствующего ему общественного сознания.

В заслугу Межуеву следует также поставить его критику многочисленных попыток представить учение Маркса как своеобразную социальную утопию или как «упрощающую схему» мировой истории, под которую можно подогнать любую конкретную действительность. В последнем случае, полемизируя с А. Я. Гуревичем, написавшим критическую статью в адрес Маркса о соотношении теории формаций и реальной истории, он справедливо замечает, что данный автор неправомерно отождествил взгляды Маркса со взглядами авторов содержащихся «в советских учебных пособиях и популярных изданиях по историческому материализму» 151 151 Межуев В. М. Маркс против марксизма. С. 66 и др. . В этой связи Межуев напоминает, что сам Маркс со времен написания «Немецкой идеологии» постоянно боролся против любых попыток объяснения истории посредством абстрактных философских схем и пояснял, что трудности только тогда и начинаются, когда принимаются за «действительное изображение» истории.

Но особенно плодотворна его полемика с К. Манхеймом, который обвинял Маркса в неправомерном соединении социалистической утопии и науки. По мнению Межуева, наука и утопия - вещи несоединимые: «утопическая наука» подобна «деревянному железу». Он пишет: «Подобное обвинение в адрес Маркса ставит под сомнение само его право называться ученым» 152 152 Там же. С. 35. , а это противоречит его действительным научным достижениям. Полемизируя с К. Поппером, Межуев отклоняет утверждение последнего о том, что Маркс в своих построениях будущего исходит из неких вечных законов. Он пишет: «никаких универсальных законов истории у Маркса нет и в помине. На приписывание ему претензии на знание таких законов он как раз и отвечал, что он - «не марксист». Маркс не пророчествует о будущем, а пытается предвидеть последствия совершаемой в настоящем человеческой деятельности, что вполне естественно для любого ученого, стремящегося постигнуть ход и направление происходящего на его глазах движения» 153 153 Там же. С. 48. . С точки зрения Межуева, не прав и отечественный академик Т. Ойзерман, приняв за утопизм Маркса его «слишком оптимистический прогноз близкого краха капитализма» 154 154 Там же. С. 37. . Обвиняя Маркса в утопизме, в ненаучности его социалистической идеи, Ойзерман фактически смыкается с теми критиками марксизма, которые не могут поверить «в возможность построения общества на совершенно иных, нежели капиталистические, принципах и основаниях» 155 155 Там же. С. 41. .

На мой взгляд, Межуев находит в обвинениях Маркса в утопизме сугубо позитивистское понимание общественной науки, которая требует не критиковать, а только описывать «разумность» существующей действительности. Не соглашаясь с таким пониманием общественной науки, он дает следующую сжатую, но объективную характеристику Марксу как ученому: «В своей критике капитализма Маркс попытался избежать обеих крайностей - утопизма и позитивизма, сочетав тем самым в едином пространстве теоретической мысли критицизм и научность» 156 156 Межуев В. М. Маркс против марксизма. С. 42. .

Вместе с тем защита Межуевым Маркса как оригинального мыслителя, ученого и критика капиталистической действительности смазывается его собственным некритическим отношением к этой действительности. По его мнению, критиковать капитализм можно, но изменять его, особенно революционным путем, никак нельзя. Спрашивается, зачем же тогда критиковать действительность, если ее не надо изменять? Ради такого, по сути дела, сервильного отношения к капиталистической действительности, он даже готов и Маркса превратить в утописта: «Элемент утопизма», - пишет Межуев, - «несомненно, присутствует в учении Маркса, но не там, где его обычно ищут. Маркс утопичен в той мере, в какой претендовал не только на объяснение действительности, но на ее изменение и преобразование, т. е. был не только ученым, но и революционером» 157 157 Там же. С. 37-38. . Но почему революционное изменение истории обязательно утопично? Разве его не демонстрируют сплошь и рядом весь XVIII, XIX, XX, да и начавшийся XXI век? Не впадает ли здесь защитник марксизма Межуев сам в некритическую метафизику, которую он не приемлет у других?

Однако остановимся более подробно на том, как Межуев интерпретирует своеобразие «Маркса как теоретика общества, истории и культуры». Так называется его очередная статья в книге. Прежде всего, он отмечает, что Маркс был «историком особого рода, претендующим на ее научное понимание, названное им материалистическим» 158 158 Там же. С. 56. . По словам Межуева, такое понимание противостоит как позитивистской историографии, занятой преимущественно сбором и описанием исторических фактов, так и идеалистической философии истории, сводившей историю к «так называемой истории культуры, которая целиком является историей религий и государств» 159 159 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 46. Ч. 1. С. 46. . Далее Межуев, обратившись к первоисточникам, раскрывает сущность материалистического понимания истории. В этой связи он приводит известное его определение из «Предисловия» к «Критике политической экономии», говорящее о том, что «способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще», что «не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» 160 160 Там же. Т. 16. С. 6-7. . При этом Межуев поясняет, что, в отличие от Гегеля, который считал, что проблема неадекватности сознания бытию решается путем изменения сознания, Маркс, напротив, считал, что «нельзя изменить сознание людей, не меняя их бытия» 161 161 См.: Межуев В. М. Маркс против марксизма. С. 57. .

На первый взгляд, кажется, что сказанное говорит о том, что мы имеем дело с автором книги, скрупулезно относящимся к аутентичным взглядам Маркса. Однако данное заключение было бы поспешным. Интерпретируя Маркса, Межуев нередко собственные мысли приписывает основателю материалистического понимания истории. Так, он стремится убедить читателя, что процитированный выше тезис Маркса об определяющей роли общественного бытия имеет отношение не ко всей человеческой истории, а к определенному ее этапу - буржуазному обществу. Он пишет: «тем не менее, нельзя не обратить внимания на то, что данное положение формулируется Марксом применительно к анализу прежде всего «гражданского», или буржуазного общества, «анатомию которого» которого следует искать в политической экономии» 162 162 Там же. С. 58. . «Что же касается истории в целом, то, как станет Марксу ясно впоследствии, далеко не все в ней может быть выведено из экономического основания» 163 163 Там же. С. 58-59. .