Николой Крадин - Империя Хунну

Таким образом, уйгуры почти не совершали набеги на Китай. Им достаточно было только продемонстрировать силу своего оружия. Только в 778 г. китайский император возмутился, так как лошади были особенно никудышными. Он купил только 6 тысяч из 10. Уйгуры сразу совершили разрушительный набег в приграничные провинции Китая, а потом стали ожидать императорское посольство. Посольство приехало очень скоро, и снова заработала привычная машина выкачивания ресурсов из аграрного китайского общества. Так продолжалось до полного уничтожения столицы уйгуров города Карабалгасуна кыргызами. После этого остатки уйгурских племен осели около Великой стены и как бандиты без перерыва грабили приграничные китайские территории. Когда терпение китайцев истощилось, были посланы войска для их уничтожения.

Думается, при внимательном чтении источников в той или иной степени аналогичные механизмы политического поведения можно было обнаружить и в более позднее время в отношениях между древнерусскими княжествами и половцами, Московской Русью, Золотой Ордой и татарскими ханствами более позднего времени. Так, например, Константин Багрянородный (гл. 7, 13) описывает печенегов столь же «ненасытными и крайне жадными» до подарков. Но он сам подчеркивает, что ханы выпрашивали дары для своих родственников и соратников: «Когда василик (т. е. посланник императора. — Н.К .) вступит в их страну, он требует прежде всего даров василевса и снова, когда ублажит своих людей, просит подарков для своих жен и своих родителей» [538] Константин Багрянородный 1991: 43, 55. .

Вся история внешнеполитических отношений между Москвой и Крымским ханством, по сути, история постоянного рэкетирования своих соседей, вымогания от Москвы и Литвы богатых поминков («подарков») и иных льгот. Татары постоянно играли на «повышении курса», мотивируя тем, что противоположная сторона дает больше. Свои неуемные аппетиты ханы оправдывали тем, что если они не будут выпрашивать поминки и раздавать их своим мурзам, те будут им «сильно докучать».

«Крымский юрт стал, таким образом, гнездом хищников, которых нельзя было сдерживать никакими дипломатическими средствами. На упрек хану в нападении у него всегда был готовый ответ, что оно сделано без его разрешения, что ему людей своих не унять, что Москва сама виновата — не дает достаточно поминков князьям, мурзам и уланам» [539] Любавский 1996: 286–294. .

Даже известные своей мошной армией турки страдали в XVIII–XIX вв. от рэкета арабских бедуинов, контролировавших торговые пути [540] Першиц 1976: 298–300. .

Подводя итоги вышеизложенному, необходимо подчеркнуть, что в литературе по-прежнему нередко встречаются утверждения о кочевниках только как о грабителях, способных лишь грабить и уничтожать достижения оседло-земледельческих цивилизаций. Сами этнонимы гунн и вандал стали синонимами для обозначения разрушителей культурных ценностей. Спору нет, война и внешне-эксплуататорская деятельность являлись чрезвычайно важными компонентами жизнедеятельности древних и средневековых скотоводов. Но видеть в номадах только отсталые дикие орды — это серьезное заблуждение. Дикарям не под силу было создать мощную политическую организацию, способную противостоять густонаселенным земледельческим цивилизациям. Дикари едва ли были способны разработать хитроумную политику, позволяющую выживать в суровых природно-климатических условиях и пополнять экономику своего общества (пусть даже такими жестокими методами) дополнительными источниками существования. В целом значение хуннской политики для истории Евразии очень велико. Трудно удержаться, чтобы не процитировать меткую мысль Т. Барфилда: «Далеко не такие простые варвары, какими их часто изображают, сюнну открыли классическую модель великих кочевых империй, которые следовали за ними. Поняв сюнну, можно намного яснее представить себе большую часть более поздней истории степи» [541] Barfield 1981: 59. .

Этот тезис остается актуальным для истории не только народов собственно Халха-Монголии, но и других номадов евразийских степей.

Во главе хуннского общества находился шаньюй. Не существует единого мнения относительно этимологии данного термина. К. Сиратори [542] Shiratori 1902. связывал его происхождение с монгольским словом dengbi (слишком), а Е. Пуллиблэнк [543] Pulleyblank 1962. соотносил с другим монгольским термином dargan (титул). По мнению В.А. Панова, это слово представляет собой китайское искажение древнетюркского титула тамган (ср. «тамга»), и титул хуннского правителя должен был звучать как Улус Тамган ) [544] 1916: 42–54. . Г. Сухбаатар полагает, что термин шаньюй происходил от монгольского слова sayan (лучший, добрый) и ранее это слово, по его мнению, использовалось в значении, аналогичном термину хаган [545] 1976: 129. . Имеются и другие точки зрения.

Шаньюй был центром хуннского мирового порядка и олицетворял собой степную империю как для подданных, так и для соседних народов. Сыма Цянь цитирует письмо китайского императора от 162 г. до н. э. шаньюю Лаошану, в котором ханьский правитель почтительно на равных подчеркивает высокий статус своего северного соседа: «Согласно высочайшему указу покойного императора, расположенные к северу от Великой стены владения, натягивающие лук и повинующиеся приказам шаныоя; расположенные к югу от Великой стены дома, в которых живут носящие пояса и шапки чиновников, равным образом управляются мною» [546] Лидай 1958: 32; Бичурин 1950а: 60; Материалы 1968: 47–48. .

По данным авторов « Ши цзи » и « Хань шу », «шаньюй происходит из фамилии Люаньди (или Луаньти, Сюй-ляньти. — Н.К .). В их государстве его именуют «Чэнли гуду шаньюй». Сюнну называют небо чэнли (т. е. tenggeri . — Н.К .), а сына — гуду . [Слово] шаньюй означает «обширный» и показывает, что носитель этого титула обширен, подобно небу» [547] Лидай 1958: 17; ср.: Таскин 1984: 33. .

Официально в переписке с китайским двором основатель Хуннской империи шаньюй Модэ именовался как «поставленный Небом великий Шаныой хунну» [548] Лидай 1958: 19; Бичурин 1950а: 54; Материалы 1968: 43. . Его сын Цзисюй, взошедший на престол в 176 г. до н. э. под именем Лаошан-шаньюя, принял более пышный титул: «Небом и Землей рожденный, Солнцем и Луной поставленный великий шаныой хунну» [549] Лидай 1958: 30; Бичурин 1950а: 58; Материалы 1968: 45. . После смерти шаньюя Хуханье (с 31 г. до н. э.) его преемник Дяотаомогао стал добавлять к своему титулу приставку окоти . Бань Гу объясняет данное нововведение культурным влиянием с юга.