Николой Крадин - Империя Хунну

Солнце и луна относились к объектам особенного почитания шаньюя. Это зафиксировал в своих « Исторических записках » Сыма Цянь: «Утром шаньюй выходит из ставки и совершает поклонение восходящему солнцу, вечером совершает поклонение луне… Затевая войну, наблюдают за положением звезд [563] B.C. Таскин [Материалы 1968: 136 прим. 109] считает иероглиф сип (звезда) ненужной вставкой, поскольку в аналогичном тексте из «Ханъ шу» он опущен. Кроме того, в подтверждение своего мнения B.C. Таскин приводит цитату из «Суй шу» (гл. 84, л. 2а) об обычаях тюрков: «Наблюдают за наступлением полнолуния и производят в [в это время] набеги и грабежи». Среди многих возможных объяснений сходства данного обычая у хунну и тюрков можно привести и следующий вариант: успех степного набега во многом зависит от его внезапности и краткости; при полнолунии и ночью нередко сохраняется неплохая видимость, что очень важно для координации военных действий в ночное время. и луны; при полнолунии нападают, при ущербе луны отступают» [564] Лидай 1958: 17–18; Бичурин 1950а: 50; Материалы 1968: 40–41. .

Своей сакральной «благодатью» напрямую или через специальных агентов (шаманов) шаньюй обеспечивал народу благоприятствование со стороны природных сил, богатый приплод скота, высокую фертильность женщин, удачные военные походы и войны и т. д. Китайские летописи отразили этот вид деятельности хуннских правителей. Приведу один весьма показательный пример: «Услышав, что должны прийти ханьские войска, сюнну велели шаманам на всех дорогах, по которым они могли следовать, а также в местах около воды закопать в землю овец и быков и просить духов ниспослать на ханьские войска погибель. Когда шаньюй посылает Сыну Неба лошадей и шубы, он всегда велит шаманам молить духов ниспослать на него несчастья» [565] Материалы 1973: 120. .

Данный набор идеологических обязанностей был достаточно типичен для правителя позднего предгосударственного и раннего государственного общества. Сравнительно-историческое исследование 21 раннего государства, проделанное X. Классеном, показывает, что в 18 из 19 случаев правитель обладал сверхъестественным статусом; в 17 из 19 случаев он генеалогически был связан с богами; в 14 из 16 случаев он выступал посредником между миром людей и миром богов; в 5 из 18 случаев правитель раннего государства имел статус верховного жреца [566] Claessen, Skalnik 1978: 556. .

Высокий социальный статус шаньюя в общественной иерархии подчеркивают величественные погребальные сооружения, воздвигнутые в честь умерших правителей Хуннской державы, а также богатый сопроводительный инвентарь, обнаруженный при их раскопках.

Шаньюй имел многочисленных домочадцев: жен ( яньчжи ), сыновей ( гуту ), принцесс ( цзюйцзы ), младших братьев и других родственников), которые располагались, как правило, в его ставке и составляли, так сказать, «королевский двор» [567] Материалы 1973: 101. . Все они относились к его «золотому» роду Люаньди (Луаньти, Сюй-ляньти).

Относительно происхождения трех вышеприведенных в китайских летописях терминов в литературе существуют различные предположения. В А. Панов видел в слове яньчжи китайское калькирование тюркского ач — «женщина», «жена», «хозяйка» [568] 1916: 20–27. ; К. Сиратори [569] Shiratori 1902. связывал его с тунгусским аси (жена), а Г. Сухбаатар [570] 1976: 129–130. с монгольским esi (корень, клетка). Хуннское слово гуту К. Сиратори [571] Там же. и Г. Сухбаатар [572] Там же. возводили к монгольскому ko'ud (сыновья), а В.А. Панов [573] 1916: 28. соотносил с близким по звучанию тюркским кот (сыновья). Относительно термина цзюйцзы (или дзюйцы , дзюйцы ) все вышеупомянутые авторы (как и ряд других исследователей) полагают, что это китайская транскрипция древнетюркского кыз / кыс (девица, дочь) [574] Shiratori 1902; Панов 1916: 7-20; Сухбаатар 1976: 131–132. .

Самыми титулованными из родственников шаньюя являлись десять «темников» из родственников шаньюя, которые составляли соответственно четыре и шесть «рогов».

Четыре рога — левый и правый ашь-ван (по хуннски туци-ван [575] Туци (перевод B.C. Таскина) или чжуки (перевод Н.Я. Бичурина) по-хуннски означает «мудрый», следовательно, дословно данный титул должен переводиться как «мудрый князь» [Лидай 19S8: 17; Бичурин 1950а: 48; Материалы 1968: 40].Интересно, что в таком значении слова туци нельзя подобрать тюрко-монгольские параллели («мудрость» — тюрк, бияьгя, монг. сзчэн). В.В. Трепавлов обратил мое внимание на сходство данного титула со староперсидским туш (сила, могущество)и тоусээ (расширение, развитие) и высказал устную гипотезу об его юэчжийских корнях. Заслуживает также внимания гипотеза Г. Сухбаатара [1976: 131] о соотнесении термина туци с киданьским термином тауся и монг. словом Шяу-е (опора, возвышение). ), левый и правый лули-ван . Они являлись наиболее богатыми и могущественными аристократами, так как по «классификации» Сыма Цяня они относились к так называемым «сильным» (т. е. имевшим в своем подчинении реально не менее 10 тыс. всадников) «темникам» ( ваньци ). Фань Е располагает их по степени знатности в следующем порядке: левый сянь-ван, левый лули-ван, правый сянь-ван, правый лули-ван. Следует иметь в виду, что слова левый и правый примерно соответствуют значениям восточный и западный, старший и младший [576] Бичурин 1950а: 48 прим. 3. .

В.А. Панов считает, что приставка ван к данным титулам — это дело рук Сыма Цяня, который ввел слово князь, поясняя тем самым, что речь идет о правителе во многом самостоятельного удела. Свою аргументацию Панов основывает на аналогии с древнетюркской титулатурой. В « Тан шу » [577] Бичурин 1950а: 273. упоминается, что знаменитый Кюльтегин имел титул «восточного чжуки-князя» (эта традиция, видимо, досталась от хуннов), хотя на тюркском (об этом имеется соответствующая запись в рунах) данный титул назывался туг («знаменитый», от тюрк, туг — «знамя»). Приставка ван была добавлена китайцами для большей солидности [578] Панов 1918: 32–34. .

Источники позволяют проиллюстрировать степень богатства этих сановников. В 72 г. до н. э. китайские и усуньские войска совместными силами разбили правого лули-вана и захватили почти целиком [579] Несмотря на то, что по данным летописей множество кочевников было убито во время набега и погони, а потери скота, павшего в ходе преследования, «невозможно было даже сосчитать», данная выборка вполне репрезентативна. К такому выводу приводит соотношение количества пленных людей и захваченного скота(1:17,93). Оно приблизительно соответствует естественному количеству животных, приходящемуся на одного жителя степи [Майский 1921: 67, 124; Egami 1966; 1963;Таскин 1968; Хазанов 1975: 265–266]. его ставку. Плененными оказались 39 тыс. человек и среди них родственники шаньюя: тесть, старшая невестка и цзюйцы — принцесса (почему они оказались в ставке правого лули-вана, наверное, навсегда для нас останется загадкой), дувэй князя Лиюя, племенные вожди, тысячники и другие командиры. Усуням в качестве трофеев достался весь скот — свыше 700 тыс. голов животных (600 тью. овец, 50 тыс. лошадей, 50 тыс. крупного рогатого скота, верблюдов, ослов и мулов) [580] Лидай 1958:206–207; Бичурин 1950а: 82; Parker 1892/1893:123; Материалы 1973: 28, 122. .