Николой Крадин - Империя Хунну

Однако взгляд на кочевые империи только как на суперсложные вождества был бы недостаточно полным. В современных социальных науках и истории существуют четыре наиболее влиятельные группы теорий, которые по-разному объясняют основные законы возникновения, дальнейшего изменения, а иногда гибели сложных человеческих систем. Первые — это разные однолинейные теории развития или эволюции (марксизм, неоэволюционизм, теории модернизации и др.). Они показывают, как человечество прошло длинный путь от маленьких групп примитивных охотников к современному постиндустриальному мировому обществу. Вторые — это теории цивилизаций . Сторонники этих теорий считают, что единой мировой истории нет. Есть сгустки активности культуры — цивилизации. Цивилизации подобно живым организмам рождаются, живут и умирают (Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, П. Сорокин, Л.Н. Гумилев и др.).

Промежуточное место между этими двумя полюсами занимают мир-системный подход и многолинейные теории эволюции. Мир-системный подход (Э. Валлерстайн и др.) подобно однолинейным теориям развития выделяет три модели общества: минисистемы, мир-империи и мир-экономики. Но они рассматриваются не во времени, а в пространстве. Это делает представления об истории более полными. Современные многолинейные теории (А.В. Коротаев и др.; я предлагаю называть эту школу мультиэволюционизм ) предполагают, что существует несколько возможных вариантов трансформации политических формаций. Одни из них могут вести к сложности, например от вождества к нации — государству, другие предполагают существование суперсложной общины без бюрократии (греческие полисы), третьи предполагают сохранение в определенных экологических условиях племенной системы.

По сути дела, здесь идет речь идет о различных измерениях мировой истории, которая разворачивается сразу в нескольких плоскостях. Каждое измерение отражает на своей координатной сетке соответствующие параметры жизнедеятельности социальных систем. Однако каждая из перечисленных парадигм отражает особенности изучаемого явления не полностью. Принцип дополнительности, который в свое время сформулировал Нильс Бор, предполагает, что только в совокупности эти теории могут объяснить нам то или иное явление природы. Применительно к всемирно-историческому процессу данный принцип наиболее последовательно был реализован в работах Ю.В. Павленко [985] 1989; 1996; 1996а; 1997; и др. . При этом очень важно отметить, что даже противоположные теории могут не исключать друг друга, а отражать существенные структурные параметры изучаемого объекта.

Какое место занимает кочевой мир в рамках каждого из перечисленных подходов? Как было показано выше, с точки зрения стадиальных теорий номады способны достичь лишь барьера государственности, при этом было предложено характеризовать предел их самостоятельной эволюции в рамках концепции суперсложного вождества .

Рассматривая модный ныне в нашей стране цивилизационный подход, необходимо заметить, что данная методология не получила в постсоветской науке значительного распространения. Для большинства работ, в которых пропагандируется данный подход, просто смещен центр тяжести с «базиса» (т. е. изучения социально-экономических отношений, классовой структуры и пр.) на «надстройку» (идеологию, религию и т. д.), либо использована старая эволюционная схема «дикость» — «варварство» — «цивилизация» (А. Ферпоссон, Л. Морган, Г. Чайлд и др.).

Последний вариант решения проблемы представляет собой лишь одну из модификаций стадиалистских интерпретаций всемирной истории. Понятие «цивилизация» здесь, по сути дела, тождественно термину «стадия послепервобытного общества» (что соответствует в марксистской терминологии формации). Применительно к кочевникам, главная проблема здесь, как правило, сосредоточивается вокруг традиционного вопроса: способны ли кочевники самостоятельно миновать барьер «варварства» и шагнуть в «цивилизацию»? Особенно активно данную идею отстаивает А.И. Мартынов [986] 1989, 1989а; 1996а; 2000. . В целом данная интерпретация исторического процесса не предполагает необходимости разработки специальной методологии цивилизационных исследований. Интерпретация производится в терминологии существующих теоретических парадигм (различные версии марксизма, теории модернизации, неоэволюционизм и пр.).

Что касается немногочисленных попыток рассматривать мир степных кочевников как отдельную цивилизацию [987] Буровский 1995; Урбанаева 1994; Масанов 1995а; 2000; Кульпин 1998; и др. , то необходимо заметить, что здесь есть несколько методологических проблем. Во-первых, если выделять цивилизацию кочевников, то не менее резонно поставить вопрос о цивилизациях охотников-собирателей Австралии, арктических охотников и рыболовов Полярного круга и т. д. Иными словами, все типы человеческих культур (как и хозяйственно-культурные типы) могут быть охарактеризованы как цивилизации. Чем тогда понятие «хозяйственно-культурный тип» отличается от понятия «цивилизация» и насколько оправданно вводить подменяющую друг друга терминологию?

Во-вторых, можно ли в принципе выделить признаки, специфичные только для «номадной цивилизации»? Большинство подобных черт (специфическое отношение к времени и пространству, обычай гостеприимства, развитая система родства, скромные потребности, неприхотливость, выносливость, эпос, милитаризированность общества и т. д.) нередко имеют стадиальный характер и характерны для тех или иных этапов развития культуры или общества. Пожалуй, только особенное культовое отношение к скоту, главному источнику существования номадов, отличает их от всех других обществ.

Ранее я писал, что номадизм в противопоставлении другим цивилизациям может рассматриваться только как окружающая их «квазицивилизация» [988] Крадин 1995а. . Однако, по всей видимости, более правильно было бы не распространять цивилизационный подход на всех кочевников сразу. Целесообразнее рассматривать как цивилизации отдельные крупные надэтнические суперсистемы кочевников-скотоводов, занимавших в течение достаточно продолжительного исторического периода большие экологические зоны (по Л.Н. Гумилеву — «вмещающий ландшафт»). С этой точки зрения подобным вмещающим пространством был Аравийский полуостров, где в VII в. возникла арабская цивилизация, или Внутренняя Азия, в которой, по мнению ряда авторов, существовала, начиная с хуннского времени (или даже более раннего), единая степная цивилизация [989] Сухбаатар 1973; Пэрлээ 1978; Урбанаева 1994; Коновалов 2000; и др. . Характерные признаки данной цивилизации исследователи видели в крыльевой и десятичной системах, особых представлениях о власти, обрядах интронизации, любви к скачкам и верблюжьим бегам, особом мировоззрении и пр. Нетрудно заметить, что многие из этих признаков входят в число выделенных выше признаков «кочевых империй». Так или иначе разработка данного подхода требует более углубленного внимания.