Николой Крадин - Империя Хунну

В настоящее время зарубежные исследования существенно обогатили фактологическую базу новыми археологическими и этнологическими материалами из Северной и Южной Америки, Африки, Европы, Океании, значительно расширили теоретические представления об экономическом базисе тождеств, их социальной иерархии, структуре управления, идеологии, типологических вариациях и этапах развития вождеств и пр. [970] Историографию см.: Earie 1987; Крадин 1995. . На рубеже 1970–1980-х гг. термин получил «прописку» в советской науке. В 1979 г. А.М. Хазанов предложил использовать для характеристики данного типа обществ термин вождество, производный от английского оригинала chiefdom [971] 1979: 161. . Он же позднее первым применил данную концепцию к истории кочевников-скотоводов [972] Khazanov 1984/1994: 164–169. . Годом позже А.М. Хазанова Л.С. Васильев подробно ознакомил отечественных специалистов с сутью концепции (1980; 1981), применив ее впоследствии в своих работах по теории возникновения дальневосточной государственности и к истории Востока в целом (1983; 1993). К середине 1990-х гг. многие отечественные ученые уже использовали в своих исследованиях термины вождество, или чифдом, данное понятие нашло отражение в справочной и в учебной литературе.

По степени сложности иерархии принято различать простые и составные вождества. Для простыхвождеств характерен один уровень иерархии. Это группа общинных поселений, иерархически подчиненных резиденции вождя — как правило, более крупному поселению. Их население обычно было невелико, примерно до нескольких тысяч человек [973] Johnson, Earie 1987: 207–224. .

Сложные(или составные) вождества — это уже следующий этап сложности социально-политической организации. Они состояли из нескольких простых вождеств, которые для удобства редистрибуции были включены в общую структуру в качестве полувассальных сегментов. Их численность измерялась уже десятками тысяч человек. К числу характерных черт составных вождеств можно также отнести весьма вероятную этническую гетерогенность, исключение управленческой элиты и ряда других социальных групп из непосредственной производственной деятельности [974] Johnson, Earie 1987: 225–245. .

Принципиальное структурное отличие между сложным и суперсложнымвождествами было зафиксировано Р. Карнейро (он, правда, предпочитает называть их соответственно «компаундным» и «консолидированным» вождествами). По его мнению, отличие простых вождеств от компаундных чисто количественного характера. Компаундные вождества состоят из нескольких простых, над субвождями дистриктов (т. е. простыми вождествами) находится верховный вождь, правитель всей политии. Однако Р. Карнейро заметил, что компаундные вождества при объединении в более крупные политии редко оказываются способными преодолеть сепаратизм субвождей и такие структуры быстро распадаются. Механизм борьбы со структурным расколом был прослежен им на примере одного из крупных индейских вождеств, обитавших в XVII в. на территории нынешнего американского штата Вирджиния. Верховный вождь этой политии по имени Паухэтан, чтобы справиться с центробежными устремлениям вождей сегментов, стал замещать их своими сторонниками, обычно его близкими родственниками. Это придало важный структурный импульс последующей политической интеграции [975] Carneiro 1992; 2000. .

Схожие структурные принципы были выявлены в истории хунну. Хуннская держава состояла из полиэтничного конгломерата вождеств и племен, включенных в состав «имперской конфедерации». Племенные вожди и старейшины были инкорпорированы в общеимперскую десятичную иерархию. Но их власть в известной степени была автономной от политики центра, основывалась на поддержке со стороны соплеменников. В отношениях с племенами, входившими в имперскую конфедерацию, хуннский шаньюй опирался на поддержку своих ближайших родственников и соратников, носивших титулы «темников» (имеются в виду те из 24 военачальников «темников», которые не являлись вождями племен «ядра» хуннского этноса). Они были поставлены во главе особых надплеменных подразделений, объединявших подчиненные или союзнические племена в «тьмы» численностью примерно по 5–10 тыс. воинов. Эти лица должны были служить опорой политике метрополии на местах.

Аналогичные структурные принципы были характерны для большинства кочевых империй Евразии. Так называемая «улусно-лествичная система» существовала во многих политиях и мультиполитиях кочевников евразийских степей: у усуней [976] Бичурин 19506: 191; Кюнер 1961: 76. , у европейских гуннов [977] Хазанов 1975: 190, 197. , в Тюркском [978] Бичурин 1950а: 270; Гумилев 1967: 56–60. и Уйгурском [979] Barfield 1992: 155. каганатах, в Монгольской империи [980] Владимирцов 1934: 98–110. .

Кроме этого, во многих ксенократических политиях номадов и в кочевых империях была распространена практика посылки наместников для управления зависимыми народами (как гудухоу у хунну). У жужаней еще до создания ханства [981] Материалы 1984: 268. и в Тюркском каганате существовали лица, предназначенные для контроля над племенными вождями [982] Бичурин 1950а: 283. . Тюрки также посылали своих наместников (тутуков) для контроля над зависимыми народами [983] Бичурин 19506: 77; Е Лунли 1979: 364; Материалы 1984: 136, 156. . После реформ 1206 г. Чингисхан приставил к своим родственникам для контроля специальных нойонов [984] Козин 1941: § 243. .

Суперсложное вождество — это уже реальная модель, прообраз раннегосударственного общества. Численность полиэтничного населения суперсложного вождества составляет многие сотни тысяч и даже больше, их территория (особенно учитывая намного меньшую плотность населения кочевников!) в несколько порядков раз больше площади, обычной для простых и сложных вождеств.

С точки зрения соседних земледельческих цивилизаций (развитых доиндустриальных государств) такие кочевые общества воспринимались как самостоятельные субъекты международных политических отношений, нередко воспринимаемые как равные по статусу страны (в китайских летописях го ). Данные вождества имели сложную систему титулатуры вождей и функционеров, вели дипломатическую переписку с соседними странами, заключали династические браки с земледельческими государствами, соседними кочевыми империями и «квазиимперскими» политиями номадов.

Для них характерны зачатки урбанистического строительства (уже хунну стали воздвигать укрепленные городища, а «ставки» империй жужаней, тюрков и уйгуров представляли собой настоящие города), возведение пышных усыпальниц и заупокойных храмов представителям степной элиты (Пазырыкские курганы на Алтае, скифские курганы в Причерноморье, хуннские захоронения в Ноин-Уле, Бесшатырские, Салбыкские, Иссыкские и Чиликтыйские курганы сакского времени в Казахстане, изваяния тюркским и уйгурским каганам в Халха-Монголии и пр.). В некоторых суперсложных вождествах кочевников элита пыталась вводить зачатки делопроизводства (хунну), в некоторых существовала записанная в рунах эпическая история собственного народа (тюрки), а некоторые из типичных кочевых империй (в первую очередь, Монгольская держава первых десятилетий XIII в.) есть прямой соблазн назвать государством. В то же время нельзя забывать, что все данные общества отличает отсутствие специализированного бюрократического аппарата и монополии элиты на узаконенное применение силы, что дает основание интерпретировать большинство типичных кочевых империй (при всей их внешней государственноподобности) как суперсложные вождества.