Александр Пертушевский - Генералиссимус князь Суворов

Напирая на обучение наступательным действиям и атаке холодным оружием, Суворов не пренебрегал прочими отделами военного обучения и не противопоставлял одни другим.

На обучение стрельбе Суворов обращал очень большое внимание и возмущался, если она была плоха. В одном из донесений он говорит: "Ныне настали малеванные мужики в солдатском платье, да по несчастью для роста еще фланговыми; сии мужики на кулачный бой - пуля виноватого найдет: такой недостаток исправного выэкзерцирования!" Дисциплинирование огня было постоянной заботой Суворова: он не допускает у гренадер и мушкетер стрельбу без дозволения, "ибо больше потребно времени зарядить, нежели выстрелить... В погоне же всякий, кому случится, достреливать может, но и тут напрасно весьма пули не терять". "Пехоту скорому заряжанию приучать и поспешной пальбе, но затверживать, что сие чинится для проворности исправного приклада. В деле скоро стрелять не надлежит, а верно целить". В Суворовской программе "скорый заряд и исправный приклад" занимают одно из первых мест, а стрельба в мишень была предметом исключительного внимания. Иногда она производилась по окончании всего ученья, даже после атаки в штыки.

В 60-х годах прошлого столетия ружейная экзерциция считалась за высшую часть строевого образования; на нее тратили много времени и с нее обыкновенно начинали. Еще закралось у нас в практику пустое по смыслу и вредное в боевом отношении ружейное франтовство, вследствие которого наружной красоте ружья и эффектному исполнению ружейных приемов приносились в жертву качества боевого оружия. Изданной в 1764 г. инструкцией полковым командирам указывалось, чтобы скобки и винты ружья были в своем месте и пустой красоты и грому не делали. Но это не действовало, и 20 лет спустя Потемкин заявлял в приказе, что полирование и лощение предпочтено в ружье его исправности. У Суворова ничего подобного не было. "По данному в полк моему учреждению экзерцирование мое было не на-караул, на-плечо, но прежде поворочать, потом различное марширование, а потом уже приемы, скорый заряд и конец - удар штыками". В приказе Казанскому пехотному полку в декабре 1770 г. он пишет: "Оному полку весьма экзерцироваться сколько в поворотах, приемах, скором заряде и примерной стрельбе с исправным прикладыванием, столько паче маршированию тихо, скоро и поспешно, наступательным эволюциям с захождением, разнообразным движениям и обращениям фронтов, взирая на разные местоположения, и атакам на штыках, а по окончании всего экзерцировать стрелянию в мишень, хотя бы то было в холодное время".

Здесь изложено, между прочим, условие обучения войск с применением к местности. Такое же самое требование высказано Суворовым в приказе на все посты, отданном в том же году: он предписывает обучать в тонкость основаниям разных экзерциций, маневрам, эволюциям и атакам, "толкуя и приучая к ним по различию их, состоящем в различии положения мест - ровных, низких, высоких, перерезанных, лесистых и болотных". Боевой элемент обучения виден во всякой строке его приказов и наставлений.

Походам он придавал первостепенное значение: "памятовать, что победа зависит от ног, а руки только орудие победы". Он производил их в Ладоге беспрестанно. Ударят тревогу, и полк выступит в поход; Суворов водит его по нескольку дней, бивуакирует, переходит ручьи и реки вброд, вплавь, проводит по пути боевые ученья. Время года, а тем паче погода, в соображение не принимались.

Будучи в Семилетнюю войну свидетелем крайней медленности движений русской армии, чему в особенности способствовал непомерный обоз, Суворов делал учебные походы с незначительным числом повозок, и сам был всегда верхом. Форсированный марш практиковался часто, потому что основной принцип обучения был: одерживать победы солдатскими ногами. В 70-х годах, в Польше, он назначал постоянно для суточных поисков партий расстояние от 50 до 85 верст.

Суворов проводил обучение полка и по ночам. Он не мог упустить выгоды - владеть оружием, которым противник не владеет, и доказал верность своего расчета в скором времени.

Он не гнушался спускаться к самой черной работе; учил каждого как чиститься, обшиваться, мыться и тому подобное, "и был человек здоров и бодр", - говорит он в письме к Веймарну: "знают офицеры, что я сам то делать не стыдился... Суворов был и майор, и адъютант, до ефрейтора; сам везде видел, каждого выучить мог".

Как развить храбрость солдата в мирное время? Добивайся, чтобы солдат был уверен в самом себе, тогда он будет храбр. С этою целью он давал солдату военное образование несложное, но чтобы было усвоено солдатом в совершенстве и привилось ему органически. В письме к Веймарну он пишет: "Каждый шел через мои руки, и сказано ему было, что более ему знать ничего не осталось, только бы выученное не забыл. Так был он на себя и надежен, - основание храбрости".

Дисциплина в русской армии была внешняя и поддерживалась лишь страхом наказания; наказания были суровые, и назначение их, до высокого размера, предоставлялось власти ближайших начальников. Полковник имел право без суда прогнать солдата сквозь строй до трех раз. Правда, закон ставил рекрута под особое свое покровительство и предоставлял начальнику взыскивать на солдате, приставленном к рекруту; сам же рекрут "не должен быть не только бит, но ниже стращен". Но это была сделка законодателей с совестью; такой уступке противоречило все - и общее направление законодательства, и традиции, и воззрения общества, и предоставление начальнику широкого усмотрения. Да и как было не бить рекрута, когда та же инструкция предписывала: "быть не лениву, смелу, проворну, поворотливу; чтобы крестьянская подлая привычка, уклонка, ужимка, чесание при разговоре совсем были из него истреблены". Всякий торопился из рекрута сделать солдата по указанному образцу, чтобы самому не быть в ответе, а прямейший к тому путь заключался в батожье, в шпицрутенах, к которым издавна все привыкли, ничего ненормативного в них не видели и ответственности за них не подвергались, если не заходили чересчур далеко.

Суворов поддерживал у себя в полку строгую дисциплину. "В случае оплошности взыскивать и без наказания не оставлять, понеже ничто так людей ко злу не приводит, как слабая команда. Почему командующему за прегрешения неослабно наказывать, ибо когда послабит, то тем временем в непослушание придут и в своем звании оплошнее учинятся".

В Ладоге он учил солдат перепрыгивать широкие рвы, люди обучались и плаванию. Нередко, окончив учение, он подводил полк к Волхову, приказывал всем раздеться, раздевался сам и проводил переправу вброд и вплавь. Он делал ночные маневры; вызывал полк по тревоге во всякое время года, днем и ночью; производил форсированные учебные марши также во всякое время; переправлялся через реки без мостов; однажды показал своему полку примерный штурм на монастыре, мимо которого привелось идти.