Юрий Виппер - Том 8. Литература конца XIX — начала XX вв.

На склоне дней Роллан признавал, что решающее значение для всей его жизни имели поиски синтеза мысли и действия. Всем своим творчеством он стремился преодолеть антитезу мысли и действия, характерную для духовной жизни Западной Европы «конца века» (введение к сб. статей «Спутники», 1935). Эта антитеза оборачивалась как непримиримость мечты и реальности, идеализма и материализма, интеллигенции и народа. Противоречиями подобного рода исполнено раннее творчество Роллана, они присущи «Жан — Кристофу», где активной натуре главного героя противопоставлен созерцательный характер его друга Оливье. В последующем, в зависимости главным образом от общественной ситуации, эти противоречия или преодолевались (в тридцатые годы), или снова усиливались (время немецкой оккупации).

Ромен Роллан (1866–1944) был родом из города Кламси в Бургундии. В 1895 г. он стал профессором Высшей Нормальной школы; выдающимся музыковедом (защитил диссертацию «Происхождение современного оперного театра. История оперы в Европе до Люлли и Скарлатти»).

В 90‑е годы главной сферой писательских интересов Роллана был театр. В его раннем творчестве поиски героического начала связаны с религиозными убеждениями. Для Роллана это был в первую очередь протест против разъедавшего общество скептицизма. Жизни без идеала он не представлял себе никогда. Драмой «обращения к богу» является первая опубликованная пьеса Роллана «Святой Людовик» (1897). При всей отвлеченности поставленных проблем и риторичности, в этой пьесе он сделал первый шаг к народному театру.

Уже в 1895 г. Роллан заносит в дневник: «Едва закончил мою католическую драму, как уже чувствую в себе душу вольнодумца и бунтаря». Этот бунтарский порыв связан с переходом писателя на социалистические позиции (здесь сказалось влияние на него подъема социалистического движения во Франции в 90‑х годах). В том же 1895 г. он записывает в дневнике: «Если еще есть надежда избежать гибели, которая угрожает нынешней Европе, ее обществу и ее искусству, то надежда эта в социализме».

Социализм Ромена Роллана был, разумеется, не научным. Это был, скорее всего, порыв к всеобщей справедливости, несовместимой с буржуазным обществом. В первые годы XX в. Роллан приходит к выводу о неизбежности и необходимости революции, причем на первый план выносится ее этическое содержание. Вслед за своим другом Шарлем Пеги он повторяет: «Социалистическая революция будет моральной или вовсе не произойдет».

Стремлением дать ответ на коренной вопрос современной жизни, вопрос о путях преобразования несправедливого общества, живет «Театр Революции», работа над которым прошла через всю творческую жизнь Роллана (сорок лет отделяют первую драму от последней). Подобно Франсу, автору романа «Боги жаждут», Роллан обращается к Великой французской революции XVIII в., но в отличие от Франса, сосредоточившего внимание на прозе революции, Роллан вслед за Гюго видит поэзию и присущее ей героическое начало. На рубеже веков создаются первые четыре драмы цикла: «Волки» (1898), «Торжество разума» (1899), «Дантон» (1900), «Четырнадцатое июля» (1901).

Новаторским было само обращение Роллана к историческому опыту родной страны. «Театр революции» явился попыткой повернуть национальную сцену на путь, открытый в Англии Шекспиром, в Германии — Гёте («Гёц фон Берлихинген»), а во Франции — Мериме («Жакерия»).

Обращаясь к прошлому, Роллан думает о настоящем («Смерч 1793 года еще крутит по свету»). В первых пьесах цикла на авансцену выступают моральные вопросы, связанные с террором, в четвертой — проблема революционного преобразования мира.

Драма «Волки» — транспозиция дела Дрейфуса. В конфликте между майором Верра, смелым, но беспринципным воякой, и аристократом д’Уаронном, несправедливо обвиненным в измене, комиссар Конвента принимает сторону Верра. Он провозглашает: «Отечество мне дороже, чем справедливость». Симпатии автора — на стороне стойкого республиканца майора Телье, смело защищающего невинного человека. Сходная проблематика решается в драме «Торжество разума». В центре пьесы — столкновение якобинцев и жирондистов, которые хотели бы, чтобы революция победила без насилия. В финале драмы, осознавая реальную невозможность своего прекраснодушного идеала, они добровольно предают себя в руки якобинцев. На близком конфликте строится драма «Дантон», однако здесь изображены не вымышленные, а исторические лица. С одной стороны — «Неподкупный», суровый к врагам революции Робеспьер, с другой — столь же преданный революции, но склонный к компромиссам Дантон. Как и в «Торжестве разума», конфликт разрешается позицией, занятой народом, — он отворачивается от Дантона.

В драме «Четырнадцатое июля» народ, масса, впервые у Роллана становится центральным героем произведения. Программный смысл имеют слова Лазара Гоша: «Без народа мы — ничто». Роллан не идеализирует народ, который бывает «легковерным и безрассудным». Но в свой звездный час, повинуясь голосу разума и справедливости, он свершает великие дела. В этой драме раскрывается художническое новаторство драматурга. На рубеже XX в. многие писатели задумываются над тем, как передать психологию коллектива. Подобную задачу ставили перед собой унанимисты. Но под коллективом они понимали случайное собрание людей. Роллан же рисует толпу, охваченную единым революционным порывом. Если в первом акте масса колеблется, еще не знает, что ей предпринять, то во втором строит баррикады, а в финале — взятие Бастилии — она выступает в революционном действии. Энергичные монологи — призывы главных действующих лиц перемежаются репликами эпизодических персонажей, подхватываются всей толпой. В сложном многоголосии передаются чувства массы, то негодующей, то радостной, ликующей. Финал пьесы — народное празднество, выдержанное в духе бетховенского гимна к радости.

Уже раннее творчество Роллана проникнуто чувством ответственности перед народом, чувством, сближающим его со Львом Толстым, которому он неоднократно писал и от которого получил в 1887 г. ободряющий ответ. В Л. Толстом молодой Роллан видел мудрого наставника жизни: «Ах, какой молодец Толстой! Сколько добра он делает, окруженный элитой и бессмысленной толпой, в мире, где идет резня между народами и попирается Право» (из письма к М. фон Мейзенбуг от 6 августа 1900 г.).

В этом смысле и надлежит рассматривать программное произведение Роллана — книгу «Народный театр. Опыт эстетики нового театра» (1903). В предисловии автор формулирует свой главный тезис: «Надо создать Театр для Народа, творимый Народом». В преддверии глобальных социальных катаклизмов он приходит к выводу, что для нового общества потребуется новое искусство. Имея конкретно в виду театр, писатель рассуждает о дальнейших путях развития искусства XX в. Это искусство представляется ему правдивым, реалистичным и вместе с тем проникнутым героикой, вызывающим сильные чувства.