Том 6. Литература первой половины XIX в.

Поэт и фольклорист Ян Чечот (1796–1847) был выходцем из обедневшей шляхты, жившей на Новогрудчине. Во время учебы в Виленском университете он дружил с А. Мицкевичем. В студенческие годы Ян Чечот написал несколько белорусских песен, именинных поздравлений и драматическую сценку. Как один из руководителей тайных обществ филоматов и филаретов, Чечот был сослан в Уфу. Вернувшись на родину, он собирал и переводил на польский язык белорусские народные песни, изданные в 1837–1846 гг. в Вильно в шести сборниках. К некоторым из них присоединены белорусские назидательные стихотворения, адресованные крестьянству. В предисловиях к сборникам охарактеризованы особенности белорусского языка и фольклора. Несмотря на просветительский характер, произведения Чечота запрещались цензурой.

Белорусский и польский поэт Александр Рыпинский (ок. 1810 — ок. 1900), еще занимаясь в Витебской гимназии, перевел на польский язык «Русалку» А. Пушкина. Во время службы в Динабургской крепости он подружился с заключенным там В. Кюхельбекером. Как участник восстания 1830–1831 гг., Рыпинский вынужден был эмигрировать за границу, где сблизился с А. Мицкевичем. В 1840 г. в Париже на польском языке было издано исследование «Белоруссия», в котором Рыпинский попытался осмыслить пути развития белорусской литературы, охарактеризовать особенности белорусского фольклора. В 50‑е годы он основал в Лондоне вольную типографию, где наряду со своими польскими сборниками издал белорусскую балладу «Нечистик» (1853). После вступления на престол Александра II поэт вернулся на родину.

В творчестве Барщевского, Чечота и Рыпинского есть много черт, позволяющих говорить об общности их эстетических позиций. Все поэты писали не только на белорусском, но и на польском языке и, по существу, принадлежат двум литературам. Все они плодотворно занимались собиранием и обработкой белорусских песен и сказок. Много общего в социально — политических взглядах Барщевского, Чечота и Рыпинского, которые в основном формировались под влиянием идеологии Просвещения. Их взгляды противоречивы. С одной стороны, писатели враждебно относились к царскому самодержавию и отдельным проявлениям крепостничества, с другой — призывали к классовому единению, идеализировали патриархальное прошлое, преувеличивали значение морального самоусовершенствования человека.

Как творческие индивидуальности Барщевский, Чечот и (в меньшей степени) Рыпинский формировались под запоздалым влиянием классицизма и сентиментализма. Вслед за классицистами они рассматривали свою поэзию как средство распространения знаний. Идея для них — нечто заранее заданное. Почти каждое стихотворение Чечота — поучение о том, что нельзя пить водку, жить в невежестве и грязи, вырубать деревья вдоль дорог и т. д. Одновременно Чечот и Барщевский близки к сентименталистам. Изображенная в идиллических тонах деревня противопоставлялась ими «развращенному» городу. Крестьянин у Чечота внешне привлекателен. Автор хотел подчеркнуть, что крепостные заслуживают лучшей доли. Преобладающим в творчестве Барщевского, Чечота и Рыпинского было влияние романтизма. От романтиков они унаследовали интерес к народному быту, к фольклору. Основные черты романтической баллады (необычность обстоятельств, переплетение реального и сверхъестественного) очевидны в «Нечистике» А. Рыпинского, в основанных на белорусских преданиях польских балладах Я. Барщевского. Последний обрабатывал народные сказки и легенды в соответствии с эстетическими принципами романтизма. Используя фольклор, Барщевский и Рыпинский иногда увлекались его религиозно — мистическими мотивами.

Характерным произведением белорусского романтизма является небольшая поэма «Мачеха» (1850) Адели из Устрони. В поэме возвышенно высказаны чувства любви к родному краю. Среди действующих лиц «Мачехи» — персонифицированные силы природы: грозная буря, добрый лес, полноводный Неман, защищающий смельчака, который решился в бурю переплыть его воды. Поэма насыщена аллегориями и символами.

Лучшие произведения данного периода, особенно поэмы «Энеида наизнанку» и «Тарас на Парнасе», подготовили приход в литературу В. Дунина — Марцинкевича, Ф. Богушевича, Я. Лучины, А. Гуриновича и других писателей. Благодаря их творческим усилиям во второй половине XIX в. белорусская литература переходит уже к реалистическим принципам отражения действительности.

Есть своя объективно — историческая закономерность в том, что новая еврейская литература на идише, уходящая своими корнями в позднее средневековье, в XIX в. начала интенсивно развиваться и достигла высокой степени идейно — эстетической зрелости главным образом в России, а также в ряде других стран Восточной Европы.

Идиш относится к германской группе языков и возник в конце XII–XIII в. на основе верхненемецких диалектов, обогащенных семитскими, а впоследствии славянскими элементами. На этом языке в Германии, начиная с XIII в., странствующие народные певцы («шпиллайт» и «зингеры») сочиняли сатирические произведения, обличавшие общинных заправил.

До нашего времени дошли литературные памятники на идише, созданные неизвестными авторами в XIV–XV вв.: поэмы «Книга Самуила», «Сказание об Эсфири», «Книга царства». В Италии в начале XVI в. были написаны романы Илии Бохера (1467–1549) «Бова — королевич» (1507), «Парис и Вьена» (1509) — обработки итальянских оригиналов.

С конца XVI в. — в связи с массовой эмиграцией евреев в Восточную Европу — центр литературы на идише из Германии перемещается в Польшу. Здесь обретает силу находившаяся в руках богатеев и раввинов общинная организация — аппарат религиозного закрепощения бедноты, консервации ее отсталости, мистических настроений. Это, естественно, сказывается и на характере литературы. Светская литература питалась, как правило, переводами с древнееврейского.

На рубеже XVIII и XIX вв. в Польше, Литве, на Украине и в Белоруссии, вошедших в состав Российской империи, а также в сопредельных Дунайских княжествах и Галиции, где осели и жили компактными массами евреи, начала формироваться новая литература на идише, отражавшая исторические судьбы народа, его национальное своеобразие.

Развитие новой еврейской литературы с конца XVIII в. тесным образом связано с идеями Просвещения. Просвещение — Гаскала — как идеология зажиточных слоев, точнее — европеизированной еврейской буржуазии, склонной к ассимиляции, возникло сначала в Германии во второй половине XVIII в. Основоположником этого прогрессивного для своего времени движения был известный философ — деист Мозес Мендельсон (1729–1786), друг и соратник Лессинга. Основными лозунгами Гаскалы были обновление жизни евреев путем приобщения их к европейской культуре, овладения местным языком, упрочения основ светского воспитания.