Том 6. Литература первой половины XIX в.

Своеобразным художником, самобытным прозаиком дореформенной поры был Аксенфельд. В юные годы сторонник хасидизма, будущий писатель вскоре разочаровался в этом мистическом учении. Эволюция сознания Аксенфельда произошла под воздействием событий Отечественной войны 1812 г. В качестве подрядчика русской армии он принял участие в ее победоносном марше в Германию.

«Стоит сравнить, — пишут историки еврейской классической литературы, — то, что произошло с Аксенфельдом за рубежом, с подобным же просветительским и революционизирующим влиянием зарубежных походов 1813–1815 годов на часть русских офицеров и даже солдат» (М. Эрик, А. Розенцвайг).

Вернувшись на родину, Аксенфельд приезжает в Одессу, уже тогда большой торговый и культурный центр с многонациональным населением. Здесь он основал первую просветительскую общеобразовательную школу, приобрел профессии адвоката и нотариуса.

Будучи весьма плодовитым автором, Аксенфельд при жизни, однако, увидел напечатанными (незадолго до смерти — в 1862 г.) только два своих произведения — драму «Первый еврейский рекрут» и роман «Головной убор», в котором отражены события 1812 г. и их отзвуки в еврейской среде. Позднее были обнародованы «Муж и жена» (1867), «Обманутый мир» (1870) и др. В 1872 г. в русском переводе появилась повесть Аксенфельда «За двумя зайцами».

В центре внимания писателя — еврейское местечко на Подолии, быт и нравы которого были досконально знакомы автору, родившемуся и выросшему в Немирове (ныне Винницкая область). Время действия почти во всех его произведениях конец XVIII и начало XIX в. А место действия, если оно и обозначено выдуманным названием, легко узнаваемо. Ведущие персонажи его повестей и романов — молодые просветители. Они и выступают в роли рупоров автора. Действующие лица пьес Аксенфельда, солидные и многоопытные люди, живо напоминают идеализированных положительных героев Фонвизина — Правдина, Стародума. Ассоциации эти, думается, оправданны, хотя сам Аксенфельд слабо владел русским языком и вряд ли читал комедии «Недоросль» и «Бригадир». Тем не менее эта перекличка очевидна, поскольку мы имеем дело с тенденциями просветительской литературы, пафос которой направлен против отсталости, консервативного образа жизни и мышления, против духовной ограниченности.

Говоря о первых шагах литературы на идише в России, Польше, Прибалтике и Галиции, надо помнить и о противостоящей ей литературе на древнееврейском языке. Последняя, имея за плечами многовековой опыт и сложившиеся традиции, развитую поэтику, восходящую к библейским временам, претендовала на абсолютное господство в духовной жизни нации, пользовалась достаточно высоким престижем в образованных кругах.

В данный исторический период литература на древнееврейском языке, как и литература на идише, испытывала заметное воздействие идей просветительства, хотя и ослабленное ориентацией на националистические традиции. Первым поэтом — просветителем в литературе на древнееврейском языке в России был Авраам Лебенсон (1794–1878), чья философская лирика и идиллическая «Песня бедняка» отмечены влиянием немецкой литературы сентиментализма. Он же автор аллегорической драмы «Правда и вера» (1840), высмеивающей фанатизм и ханжество. Его сын Михаил — Иосиф Лебенсон (1828–1852) создал поэму «Разрушение Трои» и стихи на темы из древней и средневековой истории евреев. Однако литература на древнееврейском языке в целом — даже в той ее части, которая находилась под влиянием Гаскалы, — отличалась идейной ограниченностью, была слабо связана с реальной жизнью народа. Ее общественное значение неуклонно падало, читательская аудитория сужалась. Тем не менее проблема двуязычия оставалась актуальной на протяжении всего XIX столетия, да и в последующие десятилетия XX в.

Однако уже к середине прошлого века, с появлением сочинений Ицхока — Иоэла Линецкого и особенно Менделе Мойхер — Сфорима, литература на идише, вопреки высокомерно — снобистским суждениям элитарной националистической критики и нигилистическим пророчествам правоверных адептов Гаскалы, утвердила свое право на самостоятельное существование, доказала свою жизнеспособность и перспективность.

Таков был главный итог первого полувека ее исторического развития в Восточной Европе, главным образом — на русской почве.

В конце XVIII — первой половине XIX столетия в прутско — днестровском междуречье (получившем в XIX в. название Бессарабия) ощутимо сказывается преемственное развитие общих культурных и художественных традиций старого Молдавского княжества. Здесь бытует словесный, музыкальный, танцевальный фольклор минувших веков. Активно используется литературное наследие; свидетельство тому — тигинский (бендерский) вариант народного романа о Троянской войне (1783) и список другого романа — «Александрии» («Роман об Александре»), выполненный в Кишиневе в 1790 г.; вариант рукописной «Жизни Эзопа» с пометкой «куплена в Сороках в 1797 г.»; рукописный сборник середины XVIII в. с молдавскими летописями и хрониками, полученный в дар писателем А. Хыждеу в Кишиневе 23 апреля 1829 г., и т. д.

Вместе с тем проявляются многообразные (отмеченные еще Д. Кантемиром в «Описании Молдавии») историко — географические особенности междуречья, непосредственное соседство и контакты со многими восточнославянскими народами.

В XVIII и начале XIX в. Бессарабия (она, как и Молдавское княжество, находилась в ту пору под турецким гнетом) была театром боевых действий, которые вела Россия при участии тысяч молдаван — волонтеров против Османской империи. С этого времени Бессарабия «славой русскою полна» (А. С. Пушкин).

Совместные выступления против общего врага запечатлелись в народной памяти, стали своеобразным хронологическим ориентиром в воспоминаниях о прошлом. «Во времена волонтеров», «во времена, когда пришли русские, чтобы изгнать турок» — так будет определяться время в молдавских народных преданиях. В историческом фольклоре запечатлелось тяготение к России, как единственному заступнику и освободителю. По содержанию молдавские произведения народной поэзии и прозы перекликаются и совпадают (когда речь идет о тех же событиях и персонажах) с русскими и украинскими песнями и преданиями. В совокупности они составляют своеобразные межэтнические циклы с единым историческим источником и ядром: о победах под Хотином, Бендерами, Измаилом, о Суворове и т. д. Подобные циклы — одна из примечательных форм молдавско — русско — украинской фольклорной общности.

Новые импульсы получает и культурное, литературное развитие. В 1792 г. типографу и переводчику М. Стрельбицкому (происходившему из потомственных миргородских граверов) за заслуги, оказанные в войне с турками, было разрешено устроить в Дубоссарах типографию для печатания книг на греческом, русском, молдавском и других языках (спустя четыре года типография была переведена в Могилев). Одна из первых молдавских книг, изданная им, — «Песнь о кончине светлейшего князя Г. А. Потемкина… и о других переменах в этом мире».