Том 6. Литература первой половины XIX в.

Из «школы» Мендельсона вышли писатели Исаак — Авраам Эйхель (1756–1804) и Аарон бен-Вольф Вольфсон (1754–1835), авторы комедий «Реб Генох» и «Лайхтзин ун Фремелай» («Доверчивость и коварство»). В Галиции литература этого движения выдвинула в первую четверть XIX в. Иосифа Перла, автора остросатирической пародии «Раскрыватели тайн» (1819), направленной против мистического начала в иудаизме — хасидизме.

В России, куда Гаскала проникла на рубеже XVIII–XIX вв., она носила менее элитарный характер, нежели в Германии и Австрии. Еврейские просветители проделали значительную эволюцию в сторону демократизма. Особенно интенсивно происходила поляризация правого и левого крыла в канун реформ 1860‑х годов, в эпоху первой революционной ситуации в России, что нашло свое специфическое выражение в литературе на идише.

Социально — историческая природа еврейского просветительства во многом близка классическому западноевропейскому и русскому Просвещению. Речь идет прежде всего об историческом оптимизме, ориентации на капиталистическое развитие, защите образования, европейских форм жизни. Выступая от имени всей нации, Гаскала сеяла иллюзии, будто ее требования и ее программа выражают интересы народных масс. С другой стороны, в силу специфических условий национального быта, нельзя ставить знака равенства между Гаскалой и западноевропейским Просвещением, тем более между еврейскими просветителями середины девятнадцатого века и русскими просветителями — демократами 40–60‑х годов. Даже ее наиболее радикальному крылу, испытавшему определенное воздействие идей «Современника» и «Русского слова», недоставало решимости, наступательного духа, сильного протестующего заряда. Идеологи ортодоксальной Гаскалы готовы были идти — и временами шли — на компромисс с самодержавно — крепостнической государственностью во имя мнимых, половинчатых уступок и послаблений. Между тем именно царское самодержавие культивировало и в «законном» порядке утверждало безудержный антисемитизм; с благословения верховной власти в еврейской среде, в «черте оседлости» продолжал функционировать «кагал» — аппарат бесконтрольного угнетения масс, коррупция священнослужителей и заправил из числа местечковых богатеев, — явление глубокого средневековья, типично феодальная корпорация.

Чтобы по достоинству оценить историческое значение творчества первых еврейских писателей, заложивших фундамент литературы критического реализма на идише, надо принять во внимание и то обстоятельство, что вплоть до 80–90‑х годов XIX в. в еврейской местечковой среде сохраняла господствующее воздействие религиозная ортодоксия. Сравнительно широкое распространение имел хасидизм, религиозно — сектантское движение, рядившееся в демократические одежды. В отличие от официального раввинизма, хасидизм проповедовал на идише основные библейские заветы в примитивно — реформированном виде.

В объективно сложившихся условиях прогрессивно — демократическая еврейская литература едва ли не с первых своих шагов вынуждена была вести борьбу на два фронта: как против различных форм религиозно — мистического одурманивания народа, так и против непоследовательности, нерешительности Гаскалы, в частности против двойственности ее позиции в отношении религии. Ведь Гаскала вела не столько атеистическую, сколько антиклерикальную пропаганду и готова была идти на компромисс с авторитетами хасидизма. Недаром в литературе на идише был создан сатирический собирательный образ «фальшивого» просветителя — демагога.

У истоков новой еврейской литературы стояли Ицхок — Бер Левинзон (1788–1860), Шлойме Этингер (1800–1856) и Исроэл Аксенфельд (1787–1866).

Один из первых еврейских просветителей в России, И. Левинзон выступал преимущественно как публицист на древнееврейском языке. Его беллетристическое наследие на идише невелико и малозначительно по своему художественному качеству. Однако дидактический диалог Левинзона «Гефкер — велт» (1830) представляет интерес не только как сочинение, пропагандирующее идеи Просвещения. Правда, персонажи в нем не индивидуализированы, конфликт лишь схематически намечен. Тем не менее в этом произведении уже обнаруживаются определенные зачатки просветительского реализма.

«Гефкер — велт» — своего рода трактат, написанный в форме диалога, беседы двух евреев. Один, формулирующий авторскую идеологическую позицию, из Белоруссии, он не просветитель, но верующий человек из народа. Именно это, по замыслу писателя, и должно было придать большую убедительность его рассуждениям о правоте Гаскалы. Другой, волынец, изливая душу перед гостем из Белоруссии, набрасывает впечатляющую картину бесправного, беспросветного существования евреев, осевших на Правобережной Украине.

Видным литератором, успешно работавшим во многих жанрах, был Этингер. Большую часть его наследия составляют басни, сказки, притчи, эпиграммы. Обращение просветителя к художественной миниатюре закономерно. Достаточно сослаться на расцвет басни в русской литературе второй половины XVIII в.

Лучшие творения Этингера в басенном жанре выросли из фольклора, исполнены народной мудрости. Главное в них не мораль, а яркие реалистические картинки жизни, складывающиеся в панораму. Однако в историю новой еврейской литературы Этингер вошел не только и даже не столько как баснописец, а как автор просветительской драмы «Серкеле», остросовременного для еврейской литературы первой половины девятнадцатого века произведения.

Творчески осмыслив опыт западноевропейской бытовой драмы, о которой еще Дидро писал как о типическом явлении эпохи, Этингер создал пьесу, главная героиня которой, Серкеле, надолго стала нарицательным образом. В результате мошеннической операции хитрая, беззастенчивая торговка мукой становится едва ли не самым богатым человеком в городе. Сфабриковав фальшивое завещание, она незаконно присваивает себе чужое наследство. Бессердечная, невежественная Серкеле ни перед чем не останавливается. Но в конце концов, как и положено в «мещанской драме», она терпит поражение, побеждает справедливость, темные дела Серкеле раскрыты, зло наказано, добродетель торжествует.

Почти все сюжетные мотивы пьесы Этингера, как легко заметить, уже были до него отработаны в мировой драматургии. В «Серкеле» социальная проблематика переведена в этический план. Пьеса насыщена бытописанием. Но для литературы на идише того времени «Серкеле» было явлением новаторским, обозначившим начало традиции, которую позже подхватил и развил, наполнив национальным содержанием, «еврейский Островский», основоположник национального театра Авром Гольдфаден (1840–1908).