Том 6. Литература первой половины XIX в.

Окончание периода значительно менее отчетливо. Кризис романтического сознания и романтической эстетики назревал постепенно. Одни писатели ощутили его раньше, другие — позже. В некоторых регионах романтическая идеология долго еще не сдавала позиций, в других — распад ее был скоротечен. Упадок романтизма приблизительно датируется второй половиной 50‑х годов XIX в., по истечении которых в США не появилось более ни одного великого романтического творения.

Литературная жизнь Соединенных Штатов в эпоху зрелого романтизма приобрела живость, динамику, размах, каких не знала прежде. Старшее поколение романтиков еще не ушло со сцены, а уже появились новые имена: Эмерсон, Торо, Уитьер, Лонгфелло, Лоуэлл, Холмс, Готорн, Мелвилл, Уитмен, По, Бичер — Стоу и десятки других, отчасти уже забытых сегодня. Неизмеримо выросло число литературных журналов, среди которых были издания, существенно содействовавшие развитию литературного дела в стране. Но дело, разумеется, не в количестве имен и названий.

Прежде всего отметим окончательное формирование и закрепление некоторых жанров, введенных в американский литературный обиход старшим поколением романтиков. Рассказ, повесть, «морской роман», исторический роман (в его американском варианте) обрели устойчивые эстетические параметры и заняли прочное место в американской литературе. Более того, некоторые из них получили теоретическое обоснование, например теория рассказа, созданная Эдгаром По, или теория романтического исторического повествования у Готорна. В историческом романе стремительно углублялась философская проблематика, интерес смещался к истории нравов.

Принципы «нового историзма» быстро распространились на все виды и жанры литературы, в том числе на поэзию и драму. Характерным примером здесь может служить творчество необыкновенно популярного поэта Г. У. Лонгфелло. В его исторических поэмах («Евангелина», 1847; «Сватовство Майлза Стэндиша», 1858) и «Новоанглийских трагедиях» («Джон Эндикотт» и «Джайлс Кори, фермер из Сэйлема»), над которыми он начал работать в 1856 г., исторические факты как таковые занимают весьма скромное место; история предстает преимущественно со стороны нравов и нравственности, трактуемых в свете этических понятий XIX в., и нередко обретает очертания легенды.

Не менее радикальные преобразования можно наблюдать и в области «морской прозы». Сравнение ранних образцов американского «морского романа» с маринистикой 40‑х годов показывает интенсивную демократизацию жанра, в котором обозначается теперь вполне отчетливо социальная дифференциация морской жизни и принципиально иной подход к изображению «морского характера».

Возникла потребность в новых жанрах или жанровых разновидностях. Об этом свидетельствует «Моби Дик» Мелвилла — синтетический роман, с жанровой точки зрения не имеющий прецедента в истории мировой литературы, а также разнообразные повествования, которые можно объединить общим термином «романтическая утопия».

Никогда раньше, если исключить войну памфлетов в конце XVIII в., американская литература не была столь тесно связана с политической жизнью страны. Литературные группировки, как правило, имели ярко выраженную партийную окраску, и сама литературная борьба рассматривалась как один из аспектов борьбы политической.

Сплошь и рядом случалось так, что писатели, бесконечно далекие друг от друга по идейным, философским, эстетическим убеждениям и принципам, неожиданно становились под общие знамена во имя достижения единой социально — политической цели. В качестве показательного примера можно сослаться на аболиционистское течение в американском романтизме. Среди поэтов, гневно выступивших против рабства негров, мы найдем, например, Генри Лонгфелло — почтенного профессора Гарвардского университета, знатока и переводчика европейской классики, популярного лирического поэта. А рядом с ним — Джона Уитьера, фермера, поэта — самоучку, поклонника Бернса, певца новоанглийской деревни и крестьянского труда. В этой же «компании» нам встретится Джеймс Рассел Лоуэлл — бостонский «брамин», возвышенный поэт и язвительный критик. Крупнейшая звезда в этом созвездии — скромная, богобоязненная домохозяйка, обремененная детьми и домашними заботами, Гарриэт Бичер — Стоу. Она была воспитана в строгих традициях пресвитерианской церкви. Ее отец, многочисленные братья, муж, сын — все были священниками. Догматы пуританства, внушенные ей с детства, навсегда остались доминирующим элементом в ее сознании. Уже в ранних статьях, очерках и литературных зарисовках Бичер — Стоу обнаруживаются две тенденции, которые были характерны для всего ее творчества: склонность к морализаторству, к проповеднической наставительности и непреходящий интерес к истории родного края, к жизни, быту и психологии жителей старых новоанглийских поселений. Ее поздние романы и повести — «Сватовство священника» (1859), «Жемчужина острова Орр» (1862), «Олдтаунские старожилы» (1869), «Жители Поганука» (1877) — справедливо относят к школе «местного колорита», в формирование которой она, по всеобщему признанию, внесла существенный вклад.

Сегодня, по прошествии почти полутораста лет, мало кто помнит о ранних очерках и поздних романах Бичер — Стоу. В памяти потомков остался лишь короткий пятилетний период (1851–1856), отданный аболиционистской деятельности. В эти годы были написаны «Хижина дяди Тома» (1851–1852), «Ключ к хижине дяди Тома» (1853) и «Дред, повесть о проклятом болоте» (1856). Из этих сочинений только «Хижина дяди Тома» продолжает и в наши дни волновать и трогать читателя.

Современное литературоведение находит в книге множество недостатков: сентиментальность, проповедь христианской покорности, социальный пацифизм, наивную веру в возможность решить проблему путем нравственного перевоспитания рабовладельцев и работорговцев и т. п. Все это так. Однако слабые стороны романа не могут заглушить его обличительного пафоса, ярко выписанную «живую драматическую действительность» рабства. Писательница представила современникам в конкретных, исполненных реалистической силы образах и сценах весь ужас, всю бесчеловечность рабовладения и, переступая пределы собственных религиозных убеждений, воспела мужество людей, не желающих с ним мириться. В накаленной атмосфере эпохи роман сыграл роль искры в пороховом погребе. Именно это имел в виду Линкольн, когда назвал Бичер — Стоу «маленькой женщиной, из — за которой случилась большая война».

Бичер — Стоу написала «Хижину дяди Тома», Лонгфелло — «Песни о рабстве», Уитьер — «Голоса свободы», Лоуэлл — «Записки Биглоу», Хилдрет — «Белого раба». Эти произведения образовали единый целенаправленный идейный и нравственный фронт, и влияние этого фронта на сознание современников невозможно переоценить.