Том 5. Литература XVIII в.

Множеством точно схваченных достоверных штрихов, искусно вплетенных в классицистическую ткань героико — дидактической поэмы — пародии, поэт создает комическую картину нравов, привычек, образа жизни обладателей «голубой крови». Карикатурные сцены ленивого пробуждения и утренних «забот» высокородного бездельника, «великого труда» его одевания, его бессмысленного служения «верной жене другого», роскошных обедов и пустых разговоров в ее доме превращают поэму в приговор феодальной аристократии в целом, в обличение ее социальной, нравственной и гражданской несостоятельности.

Демократическая направленность этого просветительского обвинения явствует из многократных сопоставлений между «занятиями» господ и тяжелым, но здоровым и приносящим радость трудом простого народа (см. первые строфы «Утра»), между извращенными представлениями аристократов о добре и зле и близкой к природе, разумной моралью тружеников.

В последних двух частях поэмы, писавшихся в 90‑е годы, непримиримый разоблачительный пафос несколько ослабевает, больший удельный вес приобретают развернутые описания, тщательно выписанные эпизоды, которые подчас не имеют между собой прочной идейной связи.

Отмечая спад обличительных тенденций в позднем творчестве Парини, некоторые исследователи (В. Бинни) связывают его с появлением кризисных явлений в итальянском Просвещении 70‑х годов. Просветительский классицизм Парини в этот период приобретает ряд новых качеств. Поэт, тесно сотрудничавший в эти годы с художниками и архитекторами, сформировавшимися под влиянием идей Винкельмана (его «История» была переведена в Италии в 1779 г.), обнаруживает все более явное тяготение к спокойным, торжественным формам, к сглаживанию контрастов во имя более стройного единства и гармоничности пропорций изображаемого. Вместо «полезного и приятного» Парини ждет теперь от поэзии «пристойного, благородного, редкого, прекрасного» (ода «К музе», 1795 г.). Поэтическое творчество Парини 80–90‑х годов, если и не всегда удалено от злобы дня, то, как правило, более декоративно и торжественно; в нем чаще звучат созерцательные, галантно — эротические мотивы. Нравственный идеал позднего Парини наиболее полно воплотился в одах «К Сильвии» (1795) и особенно «К музе», где воспета поэзия мудрой, уравновешенной и независимой жизни, закрытой для честолюбивых помыслов, для погони за наживой и за наслаждениями, но зато открытой для дружбы, любви и мудрости.

Последние десятилетия XVIII в. — это также время, когда создавал свой трагический театр уроженец Пьемонта Витторио Альфьери (1749–1803). Его творчество отчетливо и наиболее бурно отразило кризис просветительского миропонимания в Италии накануне Французской революции и поиск новых идеологических и художественных ориентиров, непосредственно предваряющих следующую литературную эпоху — эпоху романтизма.

Альфьери складывается как драматург в 70‑е годы, когда итальянское Просвещение резко расслаивается и переживает, в значительной своей части, полосу кризиса. Духовная и социальная обстановка на родине писателя, в Пьемонте (мелочная опека королем своих подданных, назойливое вмешательство властей во все дела пьемонтских граждан, экономическая и социальная застойность этой небольшой провинции, ее консервативная и абстрактная, чуждая практических интересов общества наука и культура), усугубляла как мятежные устремления Альфьери, так и его аристократический скепсис в отношении ко всем общественным преобразованиям, свидетелем которых он был.

Мировоззрение пьемонтского писателя формируется под влиянием двух компонентов — самой передовой французской просветительской мысли и концепции героической личности, развиваемой в «Жизнеописаниях» Плутарха. Элементы воздействия на Альфьери философии Монтескье, Вольтера, сенсуализма Гельвеция и одновременно уже существенная полемика с ними наиболее очевидны в его раннем «Наброске Страшного Суда» (1773) и в трактатах «О тирании» (1777, опубл. 1789) и «О государе и о литературе» (1778, опубл. 1789), созданных в преддверии революционных событий во Франции, в момент наивысшего взлета республиканских настроений Альфьери.

Альфьери формулирует здесь главную мысль всего своего творчества — мысль о необходимости борьбы человека за свободу от всего того, что сковывает его «естественные импульсы» — те благородные страсти, которые и делают человека личностью. Чтение Плутарха внушило Альфьери идеал сильной героической личности, вся жизнь которой подчинена одной непреодолимой страсти — жажде величия и подвига. Это неукротимое «естественное побуждение» стать героем знает только одну преграду — тиранию, т. е. общественный режим, спутниками которого являются не слава и геройство, а страх, жестокое насилие, раболепие. Альфьери не только отходит в трактате «О тирании» от просветительского реформизма, но и открыто борется с идеями «просвещенного абсолютизма», провозглашая тиранической всякую монархическую власть со всеми ее институтами — армией, церковью и т. п. Писатель настаивает на неизбежности острого, кровавого конфликта между свободолюбивой личностью и тираном. Свобода возможна для автора трактата «О тирании» только после того, как герой — тирановержец убьет монарха и восставший народ создаст на развалинах монархии свободную республику.

Трактат «О тирании» вобрал в себя наиболее радикальные импульсы предреволюционной эпохи в Европе. Правда, представление Альфьери о тирании в значительной степени абстрактно; писателю осталась недоступной та высокая степень точности анализа исторических форм и социальных, юридических и политических структур монархии, которая отличает работы его учителей Монтескье и Руссо. Но пафос трактата «О тирании» в другом. Писатель восславил подвиг героя — тираноборца, чуждого рационализму и увлекающего народ своим порывом. Именно этот идеал гражданина оказался особенно плодотворным для формирующихся позже в условиях национально — освободительной борьбы романтических представлений о возможностях индивида.

Продуктивными для последующих поколений писателей — романтиков были мысли о нерасторжимости личной свободы индивида и свободы родины, развитые Альфьери в другом антимонархическом, хотя уже и более умеренном по выводам трактате «О государе и о литературе». Писатель утверждает на его страницах, что путь к личной свободе проходит через борьбу за свободу родины, а в литературе голосу поэта — пророка в этой борьбе принадлежит важнейшая роль.

Предромантический характер мировосприятия Альфьери — а именно таково, по мысли целого ряда современных исследователей (В. Бинни, В. Мазиело и др.), его основное качество — наиболее отчетливо проявился в созданной им театральной системе. В его трагедиях, написанных в основном с 1773 по 1789 г., торжествует трагическая концепция жизни, острейшее ощущение разрыва между действительностью и внутренней энергией, устремленностью человеческого «я» к тому, чтобы восторжествовать над враждебными обстоятельствами. Преодолеть этот разрыв героям Альфьери удается только ценою гибели. Вся новаторская поэтика трагедий Альфьери подчинена этому с годами все более углублявшемуся в мироощущении писателя чувству трагической неизбежности подобного противоречия.