Том 5. Литература XVIII в.

Оба мыслителя пролагали новые пути в немецкой литературе. Идеи их не сразу нашли отклик — среди современников не было ни одного писателя, который присоединился бы к их усилиям и осуществил их программу. Признание и слава пришли к ним позднее.

Христофор Мартин Виланд (1733–1813) был одним из самых плодовитых немецких писателей XVIII в. — его собрание сочинений насчитывает 54 тома. Не все из этого большого наследия выдержало испытание временем, многие поэмы и романы Виланда сохраняют лишь историческое значение. Но в его мировоззрении и творчестве были свои оригинальные аспекты — он, несомненно, принес новое ви́дение мира и новые тона в его изображении.

Античный мир, так масштабно представленный в теориях «Лаокоона» и «Истории искусства древности», заиграл совершенно другими красками в стихотворениях и поэмах Виланда. Признавая «благородную простоту и спокойное величие» древнегреческого художественного мира, Виланд стремился ярче и многокрасочнее представить радостное мироощущение древних, земной, плотский характер этих радостей.

В XVIII в. еще не сложилась философская антитеза Аполлон — Дионис, но можно сказать, что Виланду была ближе дионисийская грань античной жизни, конечно, без тени какой — либо мистики. Гедонистические мотивы поэзии Виланда связывают его с традицией французского рококо. Литературные сюжеты и образы, которые Виланд щедро черпал из многих иноземных источников, как бы пропускались через призму французской анакреонтики. Вместе с тем Виланда, как отмечает Б. И. Пуришев, «от французской «легкой поэзии» отделяет глубокая черта, подобно тому как глубокая черта отделяет его от поэзии немецкого романтизма. Виланд никогда не переставал быть просветителем».

В своих любовных, любовно — приключенческих и фантастических поэмах он обращался не только к античности («Музарион», 1763), но и к рыцарскому Средневековью («Новый Амадис», 1771), а также к сказочному миру, в котором причудливо сплавлены литературные реминисценции и фольклор разных народов. Такой фантастической поэмой — сказкой является и лучшее поэтическое произведение Виланда, «Оберон» (1780). Это поэма о любви французского рыцаря Гюона и багдадской принцессы Аманды.

Просветительский характер сказок и поэм Виланда прежде всего связан с их моральным пафосом. В бурном потоке бесчисленных приключений герои проявляют и благородство, и высокое представление о долге, и готовность противостоять опасностям, соблазнам и человеческим слабостям.

Просветительской по социальному смыслу является и сатира Виланда. Переводчик всех сочинений Лукиана, Виланд сам написал «Новые разговоры богов» (1793), которые содержат множество намеков на немецкие дела. Впервые здесь возникает антитеза языческого и христианского, которая позднее получит развитие в лирике Гете. В критическом осуждении христианского фанатизма Виланд сближается с позицией Лессинга, автора «Натана Мудрого».

Роман «История абдеритов» (1774) — наиболее значительное выступление Виланда — сатирика. Действие происходит в одном из небольших городков Древней Греции — родине Демокрита — Абдерах. В романе выступают реальные исторические лица, в частности Демокрит, Еврипид и др. Но Абдеры и громкие имена некоторых героев для Виланда — только декорация, позволяющая представить пороки и слабости современников.

Сатирическое мастерство Виланда с большим блеском раскрывается в эпизодах, связанных с судебной тяжбой по поводу тени осла. Тяжба возникла из — за того, что погонщик осла отказал нанявшему его врачу Струдиону отдохнуть в тени осла, потребовав за это дополнительную плату. Вокруг этого инцидента возникает шум: население города разбивается на две партии, в ходе споров обнажаются все стороны жизни абдеритян, обнаруживаются их глупость, ограниченность, мелкий эгоизм. Виланд остроумно и зло рисует немецкого обывателя, накладывающего удручающий отпечаток на все, к чему он прикасается, образ, который на многие десятилетия и даже века станет традиционным объектом сатиры. Самое слово «абдериты» стало в Германии нарицательным, как позднее Михель. Критики нередко сравнивают роман Виланда с «Дон Кихотом» Сервантеса, отмечая при этом, что Виланду, осмеявшему филистерство, не суждено было его убить. Это и понятно: мелкобуржуазная психология сохраняла в Германии прочную социальную базу.

Крупное значение имеет и роман Виланда «Агатон» (1767, послед. часть 1796). Снова перед нами античные имена и названия. Герой романа в ходе своих странствий приобретает трудный жизненный опыт. Города, которые меняет Агатон, представлены не просто в их географической и исторической данности. В каждом из них — Дельфах, Афинах, Смирне, Сиракузах — герой познает новую грань жизни и знакомится с новой жизненной философией. В Дельфах он увидел изнанку религиозного фанатизма и жреческого призвания. Виланд на этих страницах близок деизму и вольномыслию Вольтера. В Афинах Агатон становится политическим деятелем. Он честен, неподкупен, озабочен судьбой простого народа и вскоре терпит поражение в схватке с богатыми рабовладельцами, которым он мешал своей справедливостью. В Смирне герой стал личным чтецом философа Гиппия, который призывает его бездумно следовать своим порывам и склонностям, избегать и подавлять лишь чувство печали. Последовательный эпикуреизм представлен здесь как идеология эгоизма, расцветающая в среде богатых бездельников.

Агатон убежден, что человек призван что — то создавать, действовать, и он надеется быть полезным в Сиракузах. Он хочет превратить здешнего тирана в просвещенного правителя. Но эти усилия лишь приводят его в тюрьму — наглядное доказательство безуспешности надежд на просвещенный абсолютизм.

Последняя часть написана после долгого перерыва, уже после событий Французской революции, которой Виланд сдержанно сочувствовал, не принимая, как и большинство немецких идеологов, ее якобинской практики.

В финале романа Агатон говорит о высоком призвании человека. В соответствии с учением просветителей о естественной природе автор утверждает: «Основные душевные свойства неизменны. Прекрасная душа может заблуждаться, может быть ослеплена обманчивыми видениями, но она не может перестать быть прекрасной». Эти слова близки по гуманистическому смыслу знаменитой сентенции из «Пролога на небесах» к «Фаусту» Гете: «Знай, чистая душа в своем исканье смутном, // Сознаньем истины полна!» (Перевод Н. Холодковского).

Виланд оставил заметный след своей многообразной литературной деятельностью. Он был первым переводчиком в прозе и издателем Шекспира (1762) на немецком языке, большой общественный резонанс имел и его журнал «Немецкий Меркурий» (1773–1810), в нем принимали участие многие выдающиеся писатели конца XVIII в., в том числе Шиллер и Гете.