Том 5. Литература XVIII в.

«Иероглифическая история», которую можно назвать сатирическим романом — памфлетом, считается первым произведением художественной литературы в Молдавии и Валахии. Кроме общей аллегорической формы, художественность «Иероглифической истории» придают многочисленные почерпнутые из фольклора и других источников и придуманные самим Кантемиром афоризмы, изречения, а также сочиненные им стихи. Это произведение нужно оценивать и как первую попытку поднять родной язык на высокий уровень художественного и философского мышления. Именно этим объясняется значительное число неологизмов (автор приложил даже небольшой словарь философских терминов).

Следующий этап творческой деятельности Кантемира начинается уже в России. Когда планы Д. Кантемира установить в Молдавии просвещенную монархию потерпели крах, он развертывает широкую просветительскую деятельность как автор сочинений, главным образом исторических. В 1716 г. он создает на латинском языке «Описание древности и современности государства Молдавии». В том же году заканчивает «Возвышение и упадок Оттоманской империи», которое стараниями его сына Антиоха в 1734 г. переводится в Лондоне (второе издание — 1735 г., два издания в Париже — 1743, в Гамбурге — 1745 г.) и известно по сокращенному английскому названию как «История Оттоманской империи». В 1717–1718 гг. он пишет на русском языке «Дивныя революции праведного божия отмщения на фамилию Кантакузиных в Валахии славных и Бранковинова», в 1719 г. по — латыни — «Систему магометанской религии», которая по повелению Петра I в 1722 г. выходит на русском языке («Книга систима, или Состояние мухаммеданския религии»). В конце жизни Кантемир работает над «Хроникой стародавности романо — молдо — валахов».

Сочинения Кантемира были яркими образцами просветительского мышления и по своему значению выходили за рамки местных интересов. Прибегая в ряде случаев к латыни и русскому языку, Кантемир обращался как бы ко всему ученому и цивилизованному миру, привлекая его внимание к проблеме Турции и Балкан. Столь различные на первый взгляд сочинения Д. Кантемира пронизаны одной сквозной идеей — исторической неизбежности падения власти Османской империи в Дунайских княжествах и — шире — на Балканах. Эта идея воплощалась и прямо, когда анализировался имперский строй и говорилось о повальной продажности на всех ступенях иерархической лестницы, и косвенно, когда Д. Кантемир обосновывал историческую закономерность заселения территории бывшей Дакии этнической общностью молдо — влахо — ардяльцев (трансильванцев). Сочинения Кантемира стали компетентными источниками, откуда и Россия, и Западная Европа черпали сведения о Турции и Дунайских княжествах, строя свою политику по отношению к Порте. Из «Истории Оттоманской империи» заимствовали сведения о Востоке для своих произведений Байрон и Гюго. «Описание Молдавии», частично переведенное на русский язык в 1769 г. и изданное полностью в 1789 г., изучал также Пушкин.

Вся деятельность Д. Кантемира была как бы взлетом национального самосознания. Непосредственное воздействие ее в родной среде было не столь велико, поскольку главные его сочинения были переведены и изданы на родине спустя десятилетия. Однако это не умаляет заслуг Кантемира, который сфокусировал в своем творчестве основные просветительские идеи в их «придунайском» преломлении. Впоследствии они разрабатывались в Дунайских княжествах и Трансильвании на протяжении всего XVIII в.

Непосредственным продолжателем Кантемира как поборника независимости выступает Ион Некулче (1672–1745). Некулче был гетманом молдавского войска во время Прутского похода Петра I и вместе со своим господарем поселился в России после проигранного сражения под Стэнилешть. Прожив в России два года, Некулче решает вернуться на родину. Переехав в Польшу, он спустя семь лет добивается амнистии, возвращается в Молдавию и с 1733 по 1744 г. работает над «Летописью страны Молдавии от Дабижи — Водэ до второго пребывания господарем Константина Маврокордата». Летописи предшествуют исторические предания, имевшие устное хождение в народе, о наиболее значительных эпизодах из жизни молдавских государей, которые автор сгруппировал под общим названием «Избранные слова».

Как и Кантемир, которому, кстати сказать, отведено в летописи значительное место, Некулче далек от бесстрастного изложения событий. В «Летописи» с гневом и болью он пишет о турецкой тирании, о произволе фанариотов в стране. Этические требования к господарям он предъявляет не в абстрактных рассуждениях, а создавая краткие психологические портреты исторических лиц, давая им характеристики, положительные или отрицательные. Некулче за Кантемиром выдвинул вопрос об этическом облике правителя, что, в свою очередь, придало его историческому сочинению определенную художественную выразительность. Пристрастность в изложении, умелое использование живого разговорного языка подняли историческую хронику до уровня художественного обобщения исторических фактов. Летопись Некулче стала для многих писателей XIX и даже XX в. не только источником исторических фактов, но и образцом исторического повествования.

Идея романского происхождения румынского народа и его языка, а в связи с этим их права на собственное национальное развитие получают в конце XVIII в. дальнейшее развитие в работах представителей так называемой Трансильванской (Ардяльской), или Латинской, школы. Это Самуил Мику — Кляйн (1745–1808), Георге Шинкай (1754–1816), Петру Майор (ок. 1761–1821), авторы многочисленных и разнообразных трудов — в частности, «Краткого исторического описания происхождения и развития дако — романской нации» (1778, С. Мику), «Элементы дако — романского языка, называемого валашским» (1780, С. Мику и Г. Шинкай), «Хроника румын и других народов», над которой Шинкай работал более тридцати лет (опубликована после его смерти). Сюда же относятся «История о начале румын в Дакии» (1812) П. Майора и его «Разговор о начале румынского языка между племянником и дядей» (1819), а также «Словарь, изданный в Буде» (1825), многолетний труд ученого.

Но задача развития литературного языка требовала и теоретического осмысления. В связи с этим появляются различные грамматики. Одной из первых была грамматика Димитрия Евстатьевича, взявшего за образец грамматику Мелетия Смотрицкого. Эта же грамматика была и первым трактатом о стихосложении. Попытки версификаторства, встречающиеся в «Иероглифической истории» Д. Кантемира, получили свое развитие в рифмованных хрониках, но поэзия как жанр начала складываться только во второй половине XVIII в. под воздействием, в частности, новогреческой анакреонтической поэзии.