Том 5. Литература XVIII в.

В «Мудрости вымысла» ярко отразилась вера Орбелиани во всепобеждающую силу разума и знаний. Повесть проникнута духом гуманизма и патриотизма. Автор ратует за всесторонне развитого и просвещенного человека, полагая, что невежество является первопричиной общественного зла. Сулхан — Саба считает, что успешному умственному и нравственному развитию подростка способствует физическое воспитание, поэтому он рекомендует воспитывать у детей любовь и уважение к труду и закалять их физически. Писатель требует от молодежи трудолюбия, усидчивости и прилежания.

Автор разоблачает нравственные пороки существующего общества, резко осуждает невежественных и жестоких царей — тиранов, бичует партикуляризм дворянско — княжеского сословия, внутреннюю разобщенность грузинского общества. Он не щадит коварных и льстивых царедворцев, высмеивает и клеймит взяточников и легкомысленных судей, вероломных и продажных лжесвидетелей, клеветников, ябедников, и т. д.; должное воздается и купцам, ростовщикам, мелким сельским управителям за их корыстолюбие и беззаконие. Сулхан — Саба высмеивает фарисейство, заносчивость и жадность духовенства, разоблачает ханжеский характер паломничества по святым местам, лицемерие и притворство при исполнении церковных обрядов. Писатель с большой любовью говорит о простом человеке, он верит в светлое будущее своего народа и всего человечества. «Мудрость вымысла» проникнута жизнеутверждающей оптимистической идеей победы справедливости над злом. В этом Сулхан — Саба близок просветительским идеям XVIII в. Язык повести народно — разговорный, меткий, образный, сверкающий юмором, иногда язвительно саркастический. Сулхан — Саба Орбелиани вместе с Д. Гурамишвили считаются основоположниками современного грузинского литературного языка.

Наиболее видными представителями грузинской литературы, вышедшими из грузинских колоний в России и на Украине, следует считать Мамуку Бараташвили и Давида Гурамишвили.

Мамука Бараташвили (годы жизни неизвестны) — активный участник Московского литературного кружка Вахтанга VI. Он известен как автор трактата «Чашники» («Проба», или другой перевод названия — «Учение о стихосложении», написано в Москве в 1731 г.). Это своеобразный учебник поэтики. В первой, теоретической части, автор говорит об основах грузинского стихосложения, во второй — приводит образцы грузинской поэзии.

Мамука Бараташвили отводил литературе большую воспитательную роль, считал ее важным средством воздействия на сознание людей и, исходя из этого, формулировал свои творческие принципы. Он выступал против подражания мотивам персидской сказочно — приключенческой литературы, критиковал литературные позиции Теймураза I и его последователей. Мамука Бараташвили призывал писателей разрабатывать героическую и дидактическую тематику, так как подобные произведения, по его мнению, поднимают героический дух народа, вдохновляют его на защиту царя и религии. Довольно сильны в «Чашники» церковно — религиозные мотивы: поэт пытается обосновать идею «божественной любви». В области версификации он выступал как новатор, широко используя в своем творчестве грузинские, а также русско — украинско — польские фольклорные песенные формы. Вводя в литературный обиход народные размеры и мотивы, он способствовал обновлению и обогащению грузинского поэтического языка. Мамука Бараташвили сочинял также хвалебные оды царю Вахтангу и его сыну Бакару, пытаясь возродить традиции древнегрузинской придворной поэзии. Ведущий мотив его творчества — скорбь по разоряемой врагами далекой родине. Поэт создавал и лирические стихи.

Настроения грузинских эмигрантов, их гнетущая тоска по родине ярко переданы в поэзии тонкого лирика Димитрия Саакадзе (вторая половина XVIII в.).

Выдающийся грузинский поэт Давид Гурамишвили (1705–1792) родился в селении Сагурамо, недалеко от древней столицы Грузии — Мцхеты. Систематического школьного образования он не получил. Опасаясь нашествия лезгин, семья Гурамишвили укрылась в горном селении Ламискана. Летом 1728 г. вооруженная группа лезгин захватила Давида Гурамишвили в плен и увела в горы, где он жил на положении невольника. Ему все же удалось бежать из плена; босой, голодный в лохмотьях, он много дней блуждал в горах, направляясь на север. На Северном Кавказе его радушно принял и оказал посильную помощь неизвестный русский поселенец. В 1729 г. Гурамишвили приезжает в Москву и находит приют в грузинской колонии Вахтанга VI. После смерти Вахтанга VI в 1738 г. в числе других эмигрантов Гурамишвили принимает русское подданство. Он был зачислен рядовым в грузинский гусарский полк, получил земли на жительство в Миргороде и в селе Зубовке (Украина). Как воин русской армии, Гурамишвили принимал участие во многих ее боевых действиях; в 1739 г. он был в Бессарабии, в 1742 г. в Финляндии, участвовал в Фредриксгамской битве со шведами. Почти в самом начале Семилетней войны, в 1758 г. Гурамишвили попал в плен под Кюстрином и некоторое время находился в Магдебургской крепости. В конце 1759 г., освободившись из плена, измученный и физически надломленный, он вернулся на Украину, принялся за восстановление своего пришедшего в упадок хозяйства, но именно эти годы отмечены интенсивным поэтическим творчеством.

С поэзией Гурамишвили связан процесс демократизации грузинской литературы, освобождения ее от восточной экзотики и книжной вычурности. Поэт опирался, с одной стороны, на лучшие традиции древнегрузинской поэзии, прежде всего Руставели, а с другой, — на фольклор, особенно на традиции русской и украинской народной песни.

Литературное наследие Гурамишвили известно под названием «Давитиани» («Книга Давида»). В этом сборнике центральное место занимает историческая поэма «Бедствия Грузии». Поэму предваряет поэтическая декларация, в которой автор говорит о долге художника, поэта — гражданина честно и правдиво изображать жизнь.

Поэма «Бедствия Грузии» насыщена политической остротой и драматическим пафосом. В повествование о трагической эпохе грузинского народа (времена Вахтанга VI) искусно вплетена история собственных злоключений поэта. Он гневен и беспощаден по отношению к внешним и внутренним врагам своего отечества:

В этой поэме особенно сильно сказались национально — политические идеалы и гражданский пафос Гурамишвили. Поэт развивает своеобразную, явно идеалистическую историко — философскую концепцию, опирающуюся на христианскую заповедь. Религиозно — моральный упадок общества, по его мнению, обрекает народ на неминуемую гибель. Поэзию Гурамишвили пронизывает глубокое христианско — религиозное чувство. В своих на новый лад модернизированных гимнографических песнопениях он проникновенно и чрезвычайно волнующе осмысливает драматические библейские сюжетные мотивы (особенно из Нового Завета).