Адриан Голдсуорти - Октавиан Август. Революционер, ставший императором

Тиберий провел этот год, участвуя в балканском походе; его поддерживала, по меньшей мере, еще одна армия, предводитель которой также имел инсигнии триумфатора. Друз сражался в Германии, и братья регулярно писали друг другу, а также Августу и матери. Однажды Тиберий показал принцепсу письмо, в котором брат говорил о том, что они должны объединиться, чтобы заставить Августа «восстановить свободу». Светоний приводит этот рассказ как первый признак ненависти Тиберия к родственнику, но у нас нет никаких других доказательств враждебности между братьями, и наоборот, все указывает на то, что они были глубоко привязаны друг к другу. Возможно, этот инцидент был простой случайностью или же являлся позднейшей выдумкой. Современные исследователи склонны полагать, что Друз хотел отставки принцепса и восстановления республиканской системы правления, а потому они любят изображать братьев нобилями, придерживающимися традиционных политических взглядов. Однако фраза Друза весьма расплывчата, и не исключено, что она выражала не более чем неодобрение деятельности некоторых власть имущих, оказывающих дурное влияние на Августа, и желание заменить их более подходящими людьми, в том числе им и его братом. Разумеется, Друз был честолюбив. В другом месте Светоний сообщает, что он так страстно желал получить «знатнейшую добычу» (spolia opima), что преследовал германских вождей сквозь гущу боя в надежде загнать их в угол и убить в поединке один на один. Нужна поистине богатая фантазия, чтобы увидеть в этом какую-то связь с тем, что произошло с Крассом в 29 г. до н. э., вместо того, чтобы рассматривать данный эпизод просто как стремление молодого нобиля добиться самых редких и престижных почестей. [579]

В январе 9 г. до н. э., через неделю после своего 29-го дня рождения, Друз стал консулом, и, возможно, как раз в этом году он и охотился за «знатнейшей добычей», поскольку, будучи консулом, сражался уже под собственным империем и ауспициями. В этом году он повел войско на Эльбу; скоро пошли слухи, что там он якобы встретил призрак женщины выше человеческого роста, и она запретила ему двигаться дальше, а также сообщила, что его дни сочтены. Это было уже в конце сезона, и Друз вернулся к своим лагерям на Рейне, но зато у него теперь появилась возможность оставить в Германии несколько гарнизонов. В ходе четырех кампаний была захвачена территория между Рейном и Эльбой, и большинство проживавших там людей уверяло, что признало римскую власть. Надолго ли хватит этих заверений, было пока не ясно, но такое достижение само по себе было значительным. Затем, когда Друз возвращался на зимовку в Галлию, с ним произошел несчастный случай при верховой езде, и он сильно повредил ногу. Рану не удалось вылечить, и в сентябре молодой военачальник умер. [580]

Тиберий тут же поспешил к нему и добрался до него так быстро, что вся эта поездка получила известность благодаря скорости, с которой был проделан путь. Тиберий приказал забальзамировать тело и вернуть его в Рим с величайшими почестями. Сначала тело несли трибуны и центурионы из его легионов. Затем они передали эту обязанность знатнейшим гражданам колоний и городов. На многих этапах пути Тиберий сам сопровождал процессию, а охватившая всех глубокая скорбь была непосредственным отражением популярности Друза – позже Сенека утверждал, что атмосфера была почти как на триумфе, когда все приветствовали молодого энергичного героя. Кульминацией церемонии стали торжественные похороны в Риме. На Форуме возле храма Божественного Юлия Тиберий с ростр произнес надгробную речь в честь брата, а еще одну – возможно, для еще большей аудитории – в цирке Фламиния и за пределами померия, т. е. формальной границы города, произнес Август. (Он был в трауре и поэтому не мог вступить в город и провести ритуалы в ознаменование своей последней победы.) Актеры были в погребальных масках и, как и было принято, изображали предков Друза. Число последних было увеличено за счет предков Юлиев, хотя Август никогда не усыновлял своего пасынка и сделал это лишь после того, как его тело было кремировано, а пепел помещен в мавзолей – важно было подчеркнуть связь Друза с принцепсом, а не с его настоящей семьей. [581]

Поблизости находился Алтарь Мира, который формально был освящен 30 января 9 г. до н. э. Рядом стояли огромные солнечные часы – привезенный из Египта обелиск, служивший напоминанием о победе над Антонием и Клеопатрой, а также демонстрацией того, что введенный Юлием Цезарем календарь, согласно которому в году было 365,25 дня, теперь исправно функционирует. Обелиск был помещен на пьедестал и достигал в высоту ста футов. Каждый день в полдень длина отбрасываемой им тени менялась, что измерялось по медным полосам, на мостовой; на них были нанесены греческие буквы, символизировавшие знаки зодиака и солнечный год. Однако, несмотря на все великолепие этих часов, в середине I в. н. э. Плиний отмечал, что их показания уже 30 лет не согласуются то ли из-за ошибки в расчетах, то ли из-за смещения гномона (сейчас обелиск восстановлен и находится в другом месте – на Пьяцца де Монтечиторио в Риме) (Plin. NH . XXXVI. 72–73).

Подчинить природу своей воле было не под силу даже Августу. Пять лет назад он пользовался поддержкой трех способных и энергичных человек из своего семейного круга, и еще на двоих можно было рассчитывать в долгосрочной перспективе, т. е. когда Гай и Луций достигнут совершеннолетия. Теперь же Агриппы и Друза больше не было, остался только Тиберий. Именно на его плечи в последующие годы ляжет тяжким бременем основная нагрузка.

«В мое тринадцатое консульство сенат, всадническое сословие и весь римский народ провозгласили меня отцом отечества…» «Деяния Божественного Августа», 35.

XIX Отец

[Август] сказал своим друзьям, что у него две избалованных дочери, и ему приходится терпеть их, – это государство ( res publica ) и Юлия.

Макробий, начало V в. н. э. [582] Пер. А. В. Щеголева

Фортуна вознесла тебя высоко; Ливия, неси это бремя… оставайся справедливой, будь выше невзгод и храни, если сможешь, присутствие духа. В то время, как мы ищем идеальную добродетель, будет лучше, если ты станешь первенствующей женщиной римлян ( principis Romanae ).

Анонимное сочинение, написанное, вероятно, в начале I в. н. э. [583]

Утрата младшего сына ошеломила Ливию; ее страдание усиливали слухи о том, что Август был причастен к смерти Друза. Светоний считал это абсурдным и был совершенно прав, однако слух этот, быть может, уже широко распространился. Жена Цезаря частным образом обратилась за советом к александрийскому философу Арею – человеку, который некоторое время пользовался уважением ее мужа. Интересно, что он в современной манере порекомендовал опечаленной матери при всяком случае говорить о своем сыне и выставить по всему дому напоказ его изображения. Антония, вдова Друза, несмотря на свои двадцать лет, отказалась вновь выйти замуж и перешла со своими детьми на постоянное жительство к свекрови. Обоим сыновьям было пожаловано прозвище (агномен) Germanicus (Германик) в честь побед их отца. Ливию сенат почтил некоторым количеством статуй в городе, а также предоставил ей право трех детей ( ius trium liberorum ); мертворожденные дети, подобно тому, который был у нее от Августа, официально не учитывались; и уже поэтому она не заслуживала такого статуса. [584]