Ричард Пайпс - Струве: правый либерал, 1905-1944. Том 2

Изоляция, в которую он попал в связи с украинской проблемой, теперь оказалась полной: никто из видных кадетов, включая его друзей и единомышленников по консервативному крылу, не сказал в его поддержку ни слова. А поэтому решение Струве о том, что в партии, которую он основывал, для него больше нет места, оставалось лишь вопросом времени. Поводом для ухода стало постановление, принятое состоявшейся в Петербурге 6–8 июня 1915 года конференцией Конституционно-демократической партии, которая формально осудила воззрения Струве по украинской проблеме [42]. Буквально на другой день, 8 июня, он направил князю Павлу Долгорукову следующее письмо о выходе из партийных рядов:

«Многоуважаемый князь Павел Дмитриевич! Я давно собирался сложить с себя звание члена Центр. Комитета, так как разногласия между большинством Комитета и большинством партии, с одной стороны, и мною, с другой, настолько глубоки, что дальнейшее мое пребывание в ЦК может лишь стеснять и связывать как Комитет, так и меня, не принося делу никакой пользы. Доводя о своем решении до сведения Центр. Ком., я прошу товарищей моих по Ком[итету] верить неизменности моих добрых чувств к ним. С моим пребыванием в составе ЦК для меня связано много драгоценных воспоминаний. Искренно преданный Вам П. Струве».

Получив заявление Струве, Долгоруков набросал ответ, который с незначительными стилистическими изменениями был одобрен Центральным комитетом:

«Вполне понимая мотивы П.Б. Струве, передаю его письмо в ЦК, который, не сомневаюсь, весь без исключения разделяет со мной чувство глубочайшего уважения и самое хорошее теплое отношение к дорогому нашему товарищу по Союзу Освобождения и по к.-д. партии П.Б. Струве. Какое бы то ни было наше партийное взаимоотношение с П.Б., уверен и надеюсь, что даже в ближайшем будущем нам неизбежно придется вместе с ним работать на общественно-политическом поприще. П. Долгоруков» [43].

Однако в лаконичном извещении о выходе Струве из состава ЦК, опубликованном в Речи три дня спустя, никакой теплоты не чувствовалось. Газета лишь уведомляла читателей, что отставка Струве положила конец «недоразумениям» [44]. Струве, в свою очередь, полагал, что его выход из Центрального комитета равносилен разрыву с партией в целом [45].

В годы войны Струве был вовлечен в важную консультационную работу, касавшуюся экономической разведки и продовольственного снабжения. Спустя несколько месяцев после начала боевых действий, зимой 1914–1915 годов, когда союзникам стало ясно, что война будет затяжной и потребует систематических усилий по подрыву экономической мощи противника, британское правительство учредило министерство военной торговли, которое располагало собственным разведывательным департаментом. В задачи последнего входили сбор данных о вражеских операциях по блокированию Англии, а также отслеживание грузопотоков, осуществляемых между союзными державами. В феврале 1915 года новое ведомство было переименовано в министерство по делам блокады, которое возглавил сэр Роберт Сесил.

Следуя британскому примеру и, возможно, по прямой просьбе англичан, русское правительство в 1915 году образовало Комитет по ограничению снабжения и торговли неприятеля (КОС). О работе этого важного учреждения мало что известно. Его операции были секретными, а публикации — закрытыми. Советские историки не уделяли ему ни малейшего внимания, а Струве никогда не раскрывал информацию о комитете или о своей работе в нем [46].

КОС напрямую подчинялся министерству торговли и промышленности. Глава последнего, В.Н. Шаховской, воспользовавшись рекомендацией министра сельского хозяйства А. В. Кривошеина, пригласил Струве на должность председателя комитета. В помощники Струве выбрал двух своих студентов-«политехников» — Н.Н. Нордманна и В.Ф. Гефдинга. Именно эта группа разрабатывала для русского генерального штаба рекомендации, касающиеся экономических аспектов войны [47]. Хотя в комитете были представлены профильные министерства, его рекомендации не являлись обязывающими: комитет лишь предлагал русским ведомствам, в особенности министерству торговли и промышленности, те или иные меры по ужесточению блокады противника и облегчению грузопотока внутри России. Кроме того, комитет следил за экономической активностью «центральных держав»: Гефдинг, как говорят, готовил весьма ценные записки о состоянии немецкой экономики, опираясь на статистические данные, которые извлекал из германской страховой программы. Его разработки, а также ежемесячные бюллетени КОС о попытках Германии прорвать блокаду регулярно передавались в Лондон Самюэлем Хором, британским представителем в КОС. Благодаря информации, получаемой комитетом, Струве прекрасно разбирался в проблемах германской и австрийской экономики; эта осведомленность окончательно убедила его в том, что в экономическом смысле и Австрия, и Германия дошли до крайности и поражение их неизбежно [48].

С практической точки зрения Струве как председателя КОС более всего интересовала нейтральная Швеция. Ему хотелось быть полностью уверенным в том, что поставки союзников, направляемые через Швецию, доходят по назначению, а не передаются неприятелю. Он должен был также предпринимать меры к тому, чтобы свести к минимуму (а если удастся, то и свернуть вообще) шведский экспорт в Германию стратегического сырья — в первую очередь высококачественной железной руды. В 1916 году Струве при содействии Нордманна разрабатывал проект соглашения с шведским правительством, которое, будь оно подписано до выхода России из войны, устранило бы самую заметную брешь в блокадной системе союзников [49]. По утверждению Хора, Струве, пытаясь пресечь доступ немцев к богатым рыбным запасам Северного моря, организовал также довольно успешное давление на Норвегию [50]. Обобщая опыт своей работы в России, Хор дает исключительно высокую оценку работе комитета, возглавляемого Струве: «Если бы не эта группка русских интеллектуалов, кольцо блокады распалось бы, а «центральные державы», несмотря на засовы, крепко запертые с юга и запада, смогли бы поддерживать себя через бреши на севере и востоке» [51]. Хор полагал, что его работа в КОС в качестве британского представителя была самой важной службой из всех, выполняемых им в России военной поры.

Вторым учреждением, с которым сотрудничал Струве, стало Особое совещание по продовольственному делу, одно из четырех «особых совещаний», сформированных правительством в середине 1915 года с целью перевода экономики на военные рельсы. Задача этого органа заключалась в том, чтобы наладить бесперебойное снабжение продовольствием тех регионов страны — прежде всего крупных городов и промышленных районов, — которые ко второму году войны начали испытывать трудности с продовольственным обеспечением. Струве имел собственные рецепты преодоления кризисной ситуации, но, как оказалось впоследствии, не смог убедить в своей правоте власти, включая собственного друга и почитателя, министра сельского хозяйства Кривошеина [52].