Филипп Доллингер - Ганзейский союз [Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода]

Кёльн, крупнейший город средневековой Германии, где в XV в. проживали почти 30 тысяч человек, во всех отношениях занимал особое место в Ганзе, настолько особое, что некоторые современные авторы склонны считать Кёльн менее ганзейским городом, чем морские порты. Дело обстояло не совсем так. Если не считать Любека, ни один другой город не занимал столь важного положения в Ганзейском союзе, с самого начала и до самого конца. Во все времена кёльнских купцов можно было встретить повсеместно, от Руси до Португалии. Но правда и то, что Кёльн был не только ганзейским городом. Задолго до возвышения Ганзы Кёльн уже считался крупнейшим городом на Рейне, который поддерживал активные торговые отношения со всем югом Германии и с Англией, где он стал первым городом, получившим торговые привилегии. Кёльну удалось сохранить и даже усилить свое положение в Рейнской области – особенно развив торговые отношения с Италией – и одновременно стать ганзейским городом. Более чем любой другой город, Кёльн одновременно торговал на двух крупнейших торговых путях Северной Европы: рейнском, который связывал Италию с Англией, и ганзейском вдоль оси Новгород – Любек – Брюгге.

Кёльн находится примерно в 200 км от моря. Начиная с XIII в. большие морские суда уже не могли добраться до него. Тем не менее кёльнские купцы еще долго продолжали торговать с заморскими странами, что примечательно по сравнению с сужающимися горизонтами и постепенным ослаблением других городов внутри страны на севере Германии, таких как Дортмунд, Брауншвейг и Торн. Правда, сохранение морской торговли было вызвано динамизмом кёльнских купцов; однако во многом свою роль сыграло географическое положение. Рейн, в отличие от других рек, впадает в море во многих местах, таким образом не давая возникнуть одному крупному порту в дельте, который мог бы вобрать всю морскую торговлю и перевалку грузов. После Тиля, чьи попытки в этом направлении были заброшены к концу XI в., ни Дордрехт на Ваале, ни Утрехт на Старом Рейне, ни Кампен на Эйсселе не находились в том положении, чтобы взять на себя функцию, которую в наши дни отвели Роттердаму. Поэтому Кёльну удавалось удовлетворительно исполнять двойную миссию: города на Рейне и ганзейского города, не говоря уже о размахе торговли с городами внутри страны. Если Кёльну иногда бывало трудно примирить свои разносторонние интересы – что доказывает, например, его исключение из Ганзы в 1471 г., тем не менее ему удавалось поддерживать, вплоть до XVII в., экономическую деятельность, которая связывала его со всеми частями Европы.

Прусские, ливонские и шведские города.Хотя все города Пруссии и Ливонии находились во владениях Тевтонского ордена, они принадлежали к разным ганзейским третям. Первые группировались с городами Вестфалии, а последние, вместе с Висбю, образовали готландско-ливонскую треть.

Шесть прусских ганзейских городов – Данциг, Эльбинг, Браунсберг и Кёнигсберг на побережье, Кульм и Торн на Висле – занимали в Ганзе уникальное положение. Они подчинялись правителю, который сам был членом Ганзы, великому магистру Тевтонского ордена.

В XIV в. их феодальный правитель держал города в более строгом подчинении, чем любые другие города Ганзейского союза: Тевтонский орден сохранял повсюду полный военный контроль, великий магистр надзирал даже за съездами шести городов, которые восходят к XIII в., но стали особенно частыми со второй половины XIV в., а также за тем, как голосуют их представители на Ганзейских соборах. Города пытались расширить свои привилегии, иногда прибегая к помощи Тевтонского ордена, иногда – к помощи Ганзы, в зависимости от того, что в тот или иной момент казалось им выгоднее. Они стали более независимыми после битвы при Танненберге (1410), когда, совместно с прусской знатью, ожесточенно боролись против владычества Тевтонского ордена. В 1466 г. города на Висле перешли под менее строгое правление короля Польши.

В экономической сфере прусские города, главным образом занимавшиеся экспортом насыпных продуктов своего региона – древесины и зерна, – решили расширить прямые морские связи с западом через Зундский пролив, в ущерб маршруту через Любек и Гамбург, и остаться в хороших отношениях с Англией, их главным покупателем. В результате прусские города почти всегда пребывали в плохих отношениях с вендскими городами. Их противостояние расшатывало внутреннее единство Ганзейского союза и ослабляло его мощь.

Расположенный в устье восточного рукава Вислы, Эльбинг начал развиваться первым из прусских городов, и до середины XIV в. он оставался самым важным прусским портом. Но вскоре Данциг превзошел Эльбинг; он перетянул на себя все транспортные потоки на Висле и монополизировал отношения с заморскими странами. В 1300 г. Данциг был сравнительно небольшим, и численность его населения не превышала 2000 человек, но к концу XIV в. он превратился в большой город, где проживало около 10 тысяч человек. Пятьдесят лет спустя эта цифра удвоилась. Какое-то время рост Данцига сдерживали местные войны, но ближе к концу XV в. его развитие ускорилось. Кульм, расположенный вдали от моря, прозябал почти со дня своего основания. Его экономическая слабость была столь выраженной, что во второй половине XV в. он перестал быть членом Ганзы. Зато Торн в XIV в. превратился в настоящий коммерческий центр. Он вел торговлю с одной стороны с Польшей и Украиной, и с другой стороны – с западом, как по Висле, так и по нижнему течению Одера. Однако в XV в. его экспансии положила конец конкуренция со стороны Данцига. Наконец, Кёнигсберг, вначале бастион Тевтонского ордена против тогда еще язычников-литовцев, рос медленнее. Экспорт янтаря и леса, а позже зерна позволил ему в начале XV в. обойти Эльбинг (около 10 тысяч жителей). Его рост продолжился в XVI в., когда Кёнигсберг стал столицей секуляризованного прусского государства.

К прусской группе примыкали два очень отдаленных города, Краков и Бреслау. Их членство в Ганзейском союзе, несмотря на отдаленность от ганзейской сферы влияния, можно объяснить давней активностью их купцов на Западе, особенно во Фландрии; важностью словацкой меди для Ганзы; а также экономическим преобладанием немецкого населения на ранних этапах развития этих городов. Краков, гражданами которого вплоть до 1316 г. могли становиться только немцы, упоминается как ганзейский город в 1387 г., но, разумеется, его считали ганзейским городом гораздо раньше. Увеличение доли поляков в населении и рост торговли в западном направлении, через Лейпциг и Нюрнберг, в ущерб торговле по Висле, все больше ослабляли ганзейский характер города, который в последней четверти XV в. перестал входить в Ганзейский союз. Почти то же самое произошло с Бреслау (около 20 тысяч жителей в XV в.), который также в 1387 г. упоминается в качестве ганзейского города. Пожаловавшись несколько раз на неприятности, чинимые его купцам во Фландрии ганзейцами, в 1474 г. Бреслау официально объявил о своем выходе из Ганзейского союза, заявив, что ганзейские привилегии больше не являются для города преимуществом. Два города никогда не посылали своих делегатов на Ганзейские соборы. Судя по всему, там их представляли делегаты от Торна и Данцига.