Женщины-легенды

Феодора очень дорожила видимыми удовольствиями власти, поэтому придавала большое значение всякого рода почитанию. Она обожала этикет во всей его сложности. Следует заметить, что за два века до начала правления Юстиниана значительно усложнился церемониал в жизни императоров, заменив собою простоту правления первых цезарей. Но с приходом Юстиниана и Феодоры придворная жизнь получила дальнейшую регламентацию. Феодора находила удовольствие в том, чтобы усложнять и без того не простой церемониал. Отныне отработанный до мелочей этикет определял отношения между императором и придворными. В былое время доступ к государям был довольно прост, теперь же требовалось подчинять свое положение и свою речь предписаниям церемониала. Раньше, как вспоминает Прокопий Кесарийский, существовал такой обычай: «Сенат, являясь к императору, обычно приветствовал его следующим образом. Кто был родом патриций, целовал его в правую часть груди, а император, отпуская его, целовал его в голову; все же остальные уходили, преклонив перед императором правое колено. Приветствовать и поклоняться императрице — такого обычая не было».

При Юстиниане и Феодоре эти требования церемониала были доведены до крайности. Все, кто являлся к ним на прием, «не исключая и тех, которые носили высокое звание патрициев, падали перед ними ниц, вытянув во всю длину руки и ноги, затем, облобызав ту и другую ногу у обоих императоров, они поднимались. Таким образом и Феодора не отказывалась от такого поклонения». Кроме того, Феодора требовала, чтобы в разговоре ее постоянно титуловали «Ваше Величество». Она в особенности была неумолимо требовательна в отношении точного соблюдения церемониала. Того, кто делал малейшее отступление, Феодора считала «совершенно невоспитанным, дерзким и несдержанным на язык, и он уходил из дворца, как совершивший тягчайшее преступление против этикета и позволивший себе неслыханную и недопустимую дерзость».

Феодора и Юстиниан видели проявление усердия важных сановников и высших должностных лиц в частом посещении дворца, чего не было в прежние времена. Чтобы быть принятым императрицей, даже для людей, занимавших важные должности в государстве, необходимо было подолгу простаивать в узком и душном коридоре, ведущем в покои Феодоры. Картина раболепия высшей знати в приемной Феодоры поистине потрясает. Знатные особы Византии в рабском ожидании долгие часы и дни простаивали в приемной, а когда из ее покоев выходили евнухи, они поднимались на цыпочки и вытягивали шеи, чтобы обратить на себя внимание. Когда наконец немногие из них попадали к владычице, опять-таки церемониал определял их жесты и речь. Высшие сановники должны были ограничиваться лишь ответами на вопросы государыни, не имея права обращаться к ней самостоятельно. «…Входя к ней с великим страхом, они уходили возможно скорее, только положив перед ней земной поклон и коснувшись краями губ подошвы ее ног. Права говорить с ней или просить ее о чем-либо, если она сама не приказывала, им не предоставлялось».

Феодора, одержимая истинной страстью властолюбия, стремилась дать почувствовать свою силу и с наслаждением смотрела, как униженно преклоняются перед ней те, которых она некогда ублажала своей игрой на сцене. А вообще-то весь церемониал двора в какой-то мере напоминал театральную обстановку, любовь к которой у Феодоры осталась из ее прошлого.

Став законной супругой Юстиниана и повелительницей огромной империи, Феодора превратилась в добродетельную женщину. Ни один из ее современников, ни один из историков последующего времени, обвинявший Феодору в жадности, честолюбии, ничего не сообщил такого, что дало бы повод усомниться в ее нравственной чистоте. Даже Прокопий, описавший в своей «Тайной истории» бурную молодость этой женщины, не сделал ни малейшего намека на любовную интригу после замужества. Напротив, он подчеркивал, что, после того как Феодора взошла на трон, она стала самой корректной, самой строгой, самой безупречной из женщин.

Конечно, в этом не следует усматривать какой-то большой нравственной заслуги Феодоры. Безупречность ее жизни после замужества можно объяснить прежде всего тем, что она вышла замуж в довольно уже солидном для восточной женщины возрасте. А во-вторых, она была слишком умна и властолюбива, чтобы компрометировать себя любовными похождениями и интригами. Верховная власть стоила того, чтобы ради ее сохранения предпринять все меры предосторожности. И конечно, эта безупречность жизни Феодоры делает честь ее практичному уму. Кроме всего прочего, эта умная, властная женщина была занята более серьезными делами, чем любовные похождения. Феодора обладала теми высокими качествами, которые оправдывают ее стремление к власти. Благодаря им она сумела в течение всего периода своего правления пользоваться глубоким и заслуженным влиянием на обожавшего ее Юстиниана. Она была для него, по выражению одного из современников, «самым сладостным очарованием». Да и сам Юстиниан в одном из официальных актов с особым удовольствием отметил, что Феодора была «его даром от Бога». Император ни в чем не отказывал своей супруге — ни в почестях, ни в действительном пользовании верховной властью.

Феодора очень дорожила своим влиянием на Юстиниана и поэтому жестоко расправлялась не только с возможными соперницами, но и с теми, кто мог ей повредить в глазах императора. Однажды ей показалось, что придворные заподозрили ее в склонности к одному из своих рабов — Ареовинду, очень красивому юному варвару, которого она назначила хранителем своих драгоценностей. Стремясь снять с себя это подозрение, Феодора приказала подвергнуть юношу наказанию плетьми. О его дальнейшей судьбе ничего больше не известно.

Феодора не относилась к числу празднолюбивых императриц, упоенных своей властью. Конечно, ей нравился внешний блеск власти. Но она еще больше заботилась о реальном проявлении власти. Крайне честолюбивая, она обладала теми качествами характера, которые побуждали ее к абсолютной власти: сильной и страстной волей, деспотическим и твердым характером, ясным умом, быстрой реакцией, решительностью и осторожностью.

Пока Феодора находилась на императорском троне, она управляла империей в такой же мере, как и Юстиниан, а возможно, даже и в большей. Все летописцы единогласно утверждали, что в важнейших делах она была сотрудницей императора и пользовалась таким же авторитетом, как и он. Юстиниан и сам признавал это.

В одном из его указов написано: «…посоветовавшись в этом случае еще раз с нашей преосвященнейшей супругой, которую Бог наш даровал…» Феодора же открыто заявляла о своем влиянии на Юстиниана. В одном из писем она подчеркивала: «…император никогда ничего не решает, не посоветовавшись со мной». Феодора вмешивалась решительно во все: в дела администрации, в дипломатию, в политику, в дела церкви. Причем она устраивала все так, как хотела. По своему усмотрению она назначала или подвергала опале военачальников и министров, по своему капризу она назначала или низлагала константинопольских патриархов и пап, она не знала меры в возвышении своих любимцев: банкира Петра Барсимеса она сделала начальником императорской стражи; евнуха Нарсеса произвела в высший военный чин; диакона Вигилия возвела в папы и т. д. Многие чиновники добивались ее благоволения, так как понимали, что высших должностей можно достичь только при ее покровительстве. Приказания Феодоры строго выполнялись по всей империи. И если они, что случалось нередко, противоречили воле императора, то все равно распоряжениям Феодоры отдавалось предпочтение.