Михаил Алексеев - Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1

Кроме неприятностей с прикрытием, двусмысленное положение Де-енно привело к трениям с “гласным” военным агентом К И. Вогаком и с его подчиненным — помощником “гласного” военного агента, которые приходилось улаживать дипломатическому персоналу миссии.

Жалобы неудавшегося негласного военного агента были услышаны в 1899 году (почти через три года после начала работы Десино в Китае). В Главном штабе нашли выход в отказе от должности негласного военного агента в Чифу и во введении для Десино должности официального военного агента “сместопребыванием в Шанхае” .

В докладе, представленном по инстанции в этой связи, говорилось: “В настоящее время коллежского советника Десино, как вполне подготовленного к исполнению обязанностей военного агента, полагалось бы назначить на должность второго военного агента в Китае, с переименованием в полковники со старшинством со дня производства в сей чин и с зачислением по Генеральному штабу”, на что последовало “высочайшее соизволение” [139] 139 Там же. Л.51. .

Определенное негативное влияние на эффективность использования разведкой негласных военных агентов оказывало также невнимание высшего командования к мотивации службы и активной разведывательной деятельности офицеров за рубежом на должностях под официальным гражданским прикрытием.

Должности “гласных” военных агентов предоставляли офицерам возможности служебного роста и не ущемляли их сословного положения — ведь все они были офицерами Генерального штаба, а для негласных военных агентов на младших должностях при консульских учреждениях России за границей действовали очевидные возрастные ограничения, требовалось скрывать свое звание и саму принадлежность к русским вооруженным силам. Кроме того, на равных гражданских должностях в тех же российских загранучрежденнях работали лица менее высокого, чем у офицеров-разведчиков, сословного положения.

Хотя за офицерами “во время состояния их в консульских должностях” официально сохранялись “все права и преимущества военной службы (по чинопроизводству, выслуге, пенсии, эмеритуры и проч.), а также все особые права и преимущества службы в отдаленных областях”, денежное и иное содержание им назначалось “по штатам соответствующим консульским должностям по смете министерства иностранных дел”, которое было меньше, чем у военных агентов [140] 140 Там же. Л 21—22. .

Поскольку в таких условиях институт негласных военных агентов оказался малорезультатнвным, то в 1894 — 1896 гг. упоминавшиеся выше Нольксн, Муравьев-Амурский и Миллер были отозваны из-за границы без последующей замены другими военными разведчиками. 19 (31) января 1896 года начальник Главного штаба Обручев докладывал военному министру Ванновскому, что деятельность негласных военных агентов “не эффективна”, и что есть предложение “лучше заменить их офицерами при наших миссиях в Штутгарте и Мюнхене и учредить должность помощника военного агента в Вене” [141] РГВИА. Ф.400. Оп.4. Д.З. Л.289. . Последнее предложение реализовано не было.

К категории негласных агентов, помимо негласных военных агентов и иностранцев, была сделана попытка отнести подданных из числа гражданских лиц, на официальных должностях МИД России. Так в 1892 году МИД, “признавая неудобным назначить офицера негласным военным агентом при нашем генеральном консульстве в Данциге, предложило возложить эти обязанности на вольнонаемного секретаря консульства, подпоручика запаса Фукса, отлично рекомендованным его ближайшим начальником действительным статским совепшиком бароном Врангелем” [142] Там же. Л.68. . Главный штаб принял предложение министерства иностранных дел и назначил “г. Фуксу из сумм военного министерства по 1500 металлических рублей в год” [143] Там же. .

Но военному министерству так и не удалось добиться назначения Фукса на должность штатного секретаря, в силу целого ряда выставленных причин: отсутствия таковой должности, невозможности Фукса вступить на государственную службу по своему мещанскому происхождению, и наконец, того факта, что Фукс даже не выдержал дипломатического экзамена [144] Там же. Л.78—78 об. .

В целом, категория негласных агентов состояла из негласных военных агентов и иностранцев, привлекаемых к сотрудничеству с разведкой. Военные агенты, как “гласные” так и негласные, профессиональной разведывательной, а тем более агентурной подготовки перед назначением на должность за границей в те годы не получали. Агентурную работу они вели полагаясь более на собственные представления об этой деятельности.

Сбор разведывательной информации в части военно-статистического описания территории соседних с Россией государств “лицами из состава военно-ученых экспедиций” был достаточно плодотворен. Так, “Описание Эрзерумского вилаета”, составленное полковником Н.Н. Пржевальским, было издано в 1902 году штабом Кавказского военного округа и использовалось при планировании операций на театре военных действий [145] Там же. Ф. ВУА. Д.460. Л.92. .

Однако к концу XIX века направление военно-ученых экспедиций в приграничные районы России и территории сопредельных государств с целью сбора разведывательной информации осуществляется значительно реже, чем ранее. Все чаще и чаще в командировку за границу с разведывательными целями направляются отдельные офицеры как под своими фамилиями, так и инкогнито под самыми различными предлогами. Таким образом, зарубежный компонент сил центрального органа военной разведки — лица из состава военно-ученых экспедиций, направляемых для сбора военно-статистичеких сведений в приграничные районы России и прилегающие к ним территории иностранных государств — трансформируется в офицеров, командируемых за границу с разведывательными целями, продолжая включать направление военно-ученых экспедиций. В январе 1903 года консул в Константинополе Власов докладывал в МИД: “Секретным донесением от 28 декабря минувшего года управляющий Генеральным консульством в Бушире довел до моего сведения, что крейсер “Аскольд” доставил в Бушир артиллерии штабс-капитана Шелковникова, который под видом члена Санкт-Петербургского Археологического института и Общества Востоковедения командирован штабом Кавказского военного округа на 8-мь месяцев в Багдад для наблюдения за деятельностью расположенного вдоль турецко-персидской границы 6-го турецкого корпуса” [146] Архив внешней политики России (далее: АВПР). МИД РФ. Ф. Политар-хив. ОП.482.Д 5152. Л.ЗЗ. .

Командировки с разведывательными целями в ряде случаев были сопряжены с опасностью для личной безопасности и даже жизни разведчика. В 1886 году для сбора сведений о турецких укреплениях на Босфоре был направлен Генерального штаба генерал-майор А.Н.Ку-ропаткин (будущий военный министр — Примеч. авт. ) . Все перипетии своей поездки Куропаткин красочно описал в мемуарных записках “Семьдесят лет моей жизни”, подготовленных им в годы Первой мировой и Гражданской войн.