Михаил Алексеев - Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1

Несмотря на столь детальную постановку военным агентам разведывательных задач, в их число не было включено большинство вопросов, касавшихся военно-морской мощи вероятных противников, что отражало существовавшую в то время разобщенность двух основных видов вооруженных сил России и, в целом, снижало эффективность деятельности зарубежных сил и средств агентурной разведки.

В “Инструкции...” содержались и указания по работе в целях создания сил и средств зарубежной военной агентурной разведки, в том числе и для деятельности в чрезвычайных условиях. Так, в документе прямо указывалось: “Существенною обязанностью их (военных агентов — Примеч авт) должно быть и заблаговременное приискание надежных лиц, через посредство коих можно было бы поддерживать связи со страной в случае разрыва и получать верные сведения даже тогда, когда официальное наше представительство ее оставит

Пытались ли военные агенты в рассматриваемый период добывать секретную информацию о вооруженных силах стран пребывания? Да, такие попытки делались, и далеко не безуспешно. В первую очередь это касалось военных агентов в государствах — вероятных противниках России.

Так, в 1894-95 гг. военным агентом в Берлине Генерального штаба полковником Бутаковым “негласным путем” были получены “документы, выясняющие некоторые основные данные по сосредоточению германской армии на нашей границе”. Среди этих документов были “Ппаны перевозки XII (Саксонского) и XVII корпусов к нашей границе по плану сосредоточения 1893-1894 гг.” и “Оценка русских укреплений в Польше и предложения как лучше в случае начала операционных действий ими овладеть ”. Второй документ являлся “Докладной запиской 2-го обер-квар-тирмейстера барона Фалькенгайна начальнику Прусского Генерального штаба”. Наиболее ценным в этой записке была “краткая характеристика... сосредоточения германских сил в Восточной Европе” Копия докладной записки была доставлена Бутакову “резервным офицером, сотрудником одной газеты” [129] РГВИА. Ф.2000. Оп.1. Д.575. Л.76. .

Не менее эффективно работал военный агент в Австро-Венгрии Генерального штаба полковник В.А Рооп. Ценная документальная информация от последнего поступала регулярно, что свидетельствовало о имеющихся у него негласных агентах из числа иностранцев. Так, только в течение января-февраля 1903 года им были “представлены копии с подлинных секретных инструкций для производства общей и частной мобилизации в австро-венгерской армии” [130] Там же. Д.699. Л.129. . В марте-апреле того же года он направляет среди целого ряда материалов “секретные статистические сведения относительно списочного состава офицеров и нижних чинов, состоящих на действительной службе, и данные о племенном и религиозном составе австро-венгерской армии за 1901 год... чертежи, являющиеся точной копией с подлинных секретных чертежей частей 10-сантиметровой полевой гаубицы образца 1899 г.” [131] Там же. Л.132. .

Активность В.А. Роопа не могла остаться незамеченной. “ В 1903 году австрийская контрразведка узнала, — пишет об одном из источников военного агента в Вене австрийский разведчик Макс Ронге, — что военный прокурор ландвера, подполковник Зигмунд Гекайло, занимается шпионажем в пользу России Ему удалось сбежать, но на его следы навело письмо, отправленное им на родину из Бразилии. С затратой 30 000 крон и при помощи властей Бразилии Гекайло удалось арестовать и доставить в Австрию” [132] Макс Ронгс. Разведка и контрразведка М . 1943. СП. .

В “Инструкции...” были также заложены основы организации и ведения разведки главного противника с позиций иных зарубежных стран. “Опыт убеждает, — подчеркивалось в “Инструкции...”, — что во многих случаях собирание секретных и важнейших сведений достигается легче и удобнее вдали от того государства, до которого они относятся”. Обращалось также внимание на то, что “ деятельность военных агентов должна быть солидарна в служении общему делу, и каждый из них, независимо от места своего пребывания должен неупустительно печься о приобретении сведений и данных, полезных для охранения безопасности Отечества и успеха его действий”.

Военные агенты на Дальнем Востоке (в Китае, Корее и Японии) появляются позже, чем на Западе — в конце XIX века. Отсутствие на первых порах военных агентов в этом регионе и их немногочисленность в последующем приводят к тому, что в 70-е годы этого же столетия именно здесь начинает складываться новый компонент зарубежных сил — постоянный институт негласных военных агентов, относящихся к категории негласных агентов, то есть офицеров, решавших разведывательные задачи с позиций должностей прикрытия при российских представительствах в Азии и на Востоке. Формирование нового компонента зарубежных сил военной разведки шло трудно и принесло свои результаты только в Азии и на Востоке.

В 90-х годах XIX века Россия, вследствие осложнения военно-политической и стратегической обстановки — усиления антироссийского Тройственного союза в Европе, обострения отношений с Турцией и Персией, а также угрожавших российским интересам агрессивных действий Японии в Китае — приступила к наращиванию сил и средств военной агентурной разведки за рубежом.

В этой связи была предпринята попытка координации деятельности трех министерств, военного, внутренних и иностранных дел по добыванию военно-политической информации в тот момент, когда она особенно важна — в кризисной ситуации, накануне начала боевых действий.

27 июля (8 августа) 1892 года состоялось совещание военного министра и министра внутренних дел, а также товарища министра иностранных дел, Протокол которого впоследствии был утвержден царем.

Совещание предписало: “... при консулах, пребывающих в наиболее важных в военно-политическом отношении пунктах, надлежит содержать негласных военных агентов — специально отобранных офицеров, назначению которых на должности за границей по линии министерства иностранных дел должно предшествовать согласование и увольнение из армии” [133] РГВИА. Ф.400. Оп.4. Д.З. Л.21 об. .

По согласованию с Министерством иностранных дел негласные военные агенты должны были назначаться в Германии и Австро-Венгрии на должности секретарей консульств. Главный штаб признал полезным назначить негласных военных агентов в следующие пункты: “для Австро-Венгрии — в Будапешт, а для Германии — в Дрезден, Данциг, Торн, Бреславль и Штетин”. “Во избежание огласки этого распоряжения, — считало военное ведомство, — полагалось бы привести его в исполнение постепенно, начиная с Будапешта, Дрездена и Данцига” [134] Там же. Л.26 об. .