Н Глобус - Заговоры и покушения

Моя жена бросилась на крик внука в его комнату, которая оказалась уже пуста. В комнате горели пол, двери и небольшой шкаф. «Они захватили Севу», — сказал я жене. Это была наиболее жуткая минута. Выстрелы еще продолжались, но уже дальше от нашей спальни, где-то во дворе или непосредственно за оградой: видимо, террористы прикрывали, отступление. Жена поспешила потушить разгоревшийся пожар, набросив на огонь ковер. В течение недели ей пришлось потом лечиться от ожогов.

Появились два члена охраны, Отто Шюсслер и Чарльз Коронель, которые в минуту нападения были отрезаны от нас пулеметным огнем. Они подтвердили, что нападавшие, видимо, уже скрылись, так как во дворе никого не видно. Исчез также сам ночной дежурный, Роберт Шельдон. Исчезли оба автомобиля. Почему молчали полицейские внешней охраны? Они оказались связаны нападавшими, которые при этом кричали: «Да здравствует Альмазан!» Таков был рассказ связанных.

Мы с женой были в первый день совершенно уверены, что нападавшие стреляли только через окна и двери и что в спальню никто не входил. Однако изучение траекторий выстрелов с несомненностью свидетельствует, что те восемь выстрелов, которые оставили следы в стене у изголовья кроватей, продырявили в четырех местах оба матраца и оставили следы в полу под кроватями, могли быть выпущены только внутри самой спальни. Об этом же свидетельствовали и найденные на полу гильзы, а также два следа в одеяле, с обожженной каймой.

Когда террорист вошел в спальню? В первый ли момент операции, когда мы еще не успели проснуться? Или, наоборот, в последний момент, когда мы лежали на полу? Я склоняюсь ко второму допущению. Всадив через двери и окна несколько десятков пуль в направлении кровати и не слыша ни криков, ни стонов, нападавшие имели все основания думать, что они с успехом выполнили свою работу. Один из них мог в последний момент вскочить в комнату для проверки. Возможно, что одеяла и подушки сохранили еще форму человеческих тел. В четыре часа утра в комнате царил полумрак. Мы с женой оставались на полу неподвижны и безмолвны. Перед тем как покинуть нашу спальню, террорист, пришедший для проверки, мог дать «для очистки совести» несколько выстрелов по нашим кроватям, считая, что дело закончено уже и без того.

Было бы слишком утомительно разбирать здесь различные легенды, созданные недоразумением или злой волей и легшие прямо или косвенно в основу теории «самопокушения». В прессе говорили о том, будто мы с женой находились в ночь покушения вне нашей спальни. «Эль Популяр» писал о моих «противоречиях»: по одной версии, я будто бы забрался в угол спальни, по другой — опустился на пол и пр. Во всем этом нет ни слова правды. Все комнаты нашего дома заняты ночью определенными лицами, кроме библиотеки, столовой и моего кабинета. Но как раз через эти три комнаты проходили и нападавшие, и там они нас не нашли. Мы спали там же, где всегда: в нашей спальне. Я, как уже сказано, спустился на пол в углу комнаты: немножко позже ко мне присоединилась моя жена.

Каким образом мы уцелели? Очевидно, благодаря счастливому случаю. Кровати были взяты под перекрестный огонь. Возможно, что нападавшие боялись перестрелять друг друга и инстинктивно стреляли либо выше, либо ниже, чем нужно было. Но это только психологическая догадка. Возможно также, что мы с женой помогли счастливому случаю тем, что не потеряли головы, не метались по комнате, не кричали, не звали на помощь, когда это было бы безнадежно, не стреляли, когда это было бы безрассудно, а молча лежали на полу, притворяясь мертвыми».

(Троцкий Л. Дневники и письма. — М., 1994)

22 августа 1939 года Риббентроп, вооруженный письменными полномочиями Гитлера заключить договор о ненападении и другие соглашения, вылетел в Москву.

О том, что немецкая сторона решила достигнуть соглашения во что бы то ни стало, свидетельствует история, рассказанная К. Симонову маршалом А. М. Василевским:

«Когда в тридцать девятом году Риббентроп летел в Москву на своем самолете, то по дороге, в районе Великих Лук, он был обстрелян нашей зенитной батареей. Командир зенитной батареи приказал открыть стрельбу по этому самолету — была открыта стрельба; на самолете, как впоследствии выяснилось уже после посадки в Москве, были пробоины от попадания осколков.

Я знаю всю эту историю, потому что был направлен с комиссией для расследования этого дела на месте. Но самое интересное, что, хотя мы ждали заявления от немцев, их протеста, ни заявления, ни протеста с их стороны не было. Ни Риббентроп, ни сопровождавшие его лица, ни сотрудники германского посольства в Москве никому не сообщили ни одного слова об этом факте».

Иоахим фон Риббентроп стал единственным гитлеровским политиком, фотографии которого обошли все советские газеты. На суде в Нюрнберге его посадили рядом с Герингом и Гессом.

Риббентроп родился в 1893 году. В молодости жил в Швейцарии, учил английский язык в Лондоне. Первая мировая война застала его в США. Риббентроп поспешил на родину и поступил на военную службу. В 1919 году в качестве адъютанта генерала Секта был в Версале на подписании мирного договора.

После войны занялся коммерцией. Риббентроп стал владельцем экспортно-импортной виноторговой фирмы. Он вступил в брак с дочерью владельца фирмы по торговле шампанским. Благодаря своим политическим связям приобрел знакомства в разных странах.

С Гитлером Риббентроп познакомился до 1933 года, а в 1933 году между ними происходит более тесное сближение. Риббентроп предоставлял для деловых встреч Гитлера свой особняк. Сразу после прихода Гитлера к власти появилось так называемое «Бюро Риббентропа».

Иоахим фон Риббентроп был очень тщеславен. Его приверженность к пышным церемониям достигла своего апогея, когда он занял министерский кабинет. При возвращении министра из заграничных поездок весь штат министерства выстраивался на аэродроме или вокзале. Если Риббентроп возвращался с супругой, то и встречать их должны были не только сотрудники, но и их жены.

Однажды Риббентроп запретил публикацию коммюнике о переговорах между Гитлером и Муссолини из-за того, что в заключительном параграфе этого документа фамилия министра иностранных дел стояла после Кейтеля.

(Ривкин С. Тайны второй мировой войны. — Мн., 1995)

На первом же московском «открытом» судебном процессе в августе 1936 года Троцкий был заочно приговорен к смертной казни. В это время он жил еще в Норвегии, и формально ему было запрещено заниматься политической деятельностью. Однако, узнав первые подробности о московском процессе, Троцкий сразу же нарушил запрет: делал заявления для печати, направлял телеграммы в Лигу Наций, посылал обращения к различным митингам. Правительство Норвегии немедленно предложило Троцкому покинуть страну. Однако ни одна страна Запада не хотела пускать его. Только в конце декабря Мексика дала согласие предоставить Троцкому политическое убежище. В глубокой тайне, под охраной, не на пассажирском судне, а на танкере, нанятом норвежским правительством, Троцкий с женой отплыл в Мексику. Он прибыл туда 9 января, а через две недели в Москве начался процесс «параллельного центра», на котором среди обвиняемых преобладали бывшие троцкисты.