Н Глобус - Заговоры и покушения

Едва в Москве завершился последний большой «открытый» процесс, Сталин поставил перед НКВД задачу — уничтожить Троцкого. Для убийства Троцкого, а также для расправы с некоторыми дипломатами и разведчиками, оставшимися в 1936–1938 годах за границей, в системе НКВД был создан специальный отдел. В начале 1938 года в одной из французских больниц после успешно проведенной операции аппендицита при странных обстоятельствах умер сын Троцкого Лев Седов. Был арестован и вскоре погиб его второй сын, Сергей, который был далек от политики и отказывался выехать с отцом за границу. В это же время по всем лагерям прошли массовые расстрелы троцкистов — и бывших, и тех, кто сохранял верность Троцкому и содержался в заключении еще с конца 20-х годов.

Зимой 1938/39 года Троцкий занимался организацией нового, I Интернационала. Его сторонникам удалось собрать учредительный конгресс, однако фактически это было весьма узкое собрание троцкистов — всего около 20 человек представляли несколько стран. Троцкий не мог присутствовать на этом собрании, которое состоялось тайно неподалеку от Парижа и продолжалось только один день — с утра до вечера без перерыва.

Судьба самого Троцкого была трагична. Охота за ним продолжалась, в ней приняли участие и некоторые видные мексиканские коммунисты. Дом Троцкого в Койоакане, превращенный в настоящую крепость, постоянно охранялся. Однажды его обстреляла из пулеметов, а потом атаковала группа, возглавляемая мексиканским художником Сикейросом. Нападавшие сумели разоружить охрану и на 20 минут захватить дом. Троцкий и его жена спрятались в темной комнате. Нападение удалось отбить, дом стали охранять более тщательно, вокруг возвели новые укрепления. В это время в ближайшее окружение Троцкого был уже внедрен молодой испанский коммунист Рамон Меркадер, выдававший себя за американского коммерсанта.

Сильвия Агелофф-Маслов — малопривлекательная молодая женщиной русского происхождения. У Сильвии была сестра Рут Агелофф, некоторое время работавшая секретаршей Троцкого в Мексике. В Париже Сильвия познакомилась с красавцем Жаком Морнаром — сыном дипломата, будущим журналистом. Они стали любовниками. Сильвия готовила учредительную конференцию Четвертого Интернационала. Жак тратил на Сильвию большие деньги и постоянно твердил о готовности жениться. Сильвию удивляло то обстоятельство, что Жак не счел нужным представить невесту своей матери.

По окончании конференции Сильвия возвратилась в США, получив от Жака слово в ближайшие месяцы приехать к ней. В Нью-Йорк он прибыл вовсе не как Жак Морнар, а с паспортом на имя канадского гражданина Фрэнка Джексона. Любовь Сильвии позволила принять за чистую монету объяснение Жака, что он поступил так, чтобы избежать призыва на военную службу в Бельгии.

О том, что был дальше, рассказал Юрий Папоров в книге «Убийство Троцкого».

Жак уехал в октябре 1939 года, оставив Сильвии на жизнь три тысячи долларов, по тем временам приличный полугодовой заработок служащего, и тут же принялся клясться в письмах, что любит и не может без нее жить.

В январе она приехала в Мехико. Любовники поселились вместе, а уже через неделю Сильвия стала помогать в работе Троцкому.

Фрэнк Джексон — он убедил Сильвию в необходимости только так теперь его называть — ежедневно отвозил ее к дому на улице Вена и порой подолгу поджидал у ворот, сам никогда не пытаясь войти в дом Троцкого.

Охранники, как наружные, так и внутренние, уже хорошо знали его и с охотой принимали то американские сигареты, то конфеты. Внутренние охранники, говорившие по-французски, не лишали себя удовольствия поболтать с приятным малым, женихом Сильвии.

В последние дни марта 1940 года, за день до отъезда Сильвии в Нью-Йорк, Лев Давидович предложил ей пригласить своего друга в дом. Он считал неприличным, что она всякий раз оставляла жениха за воротами. Однако, покидая Мехико, Сильвия взяла слово с Джексона, что он без нее не станет посещать Троцкого.

— Ты ведь живешь в Мексике под чужим именем. В случае, если полиция или противники Льва Давидовича узнают, это может нанести ему вред.

В действительности же Сильвия не могла забыть случай, который произошел совсем недавно и очень ее насторожил.

Она спросила адрес учреждения, где работал Жак — Фрэнк, и он ответил: «Здание Эрмита, комната 820». Когда же Сильвия направила туда свою сестру, то оказалось, что в здании Эрмита нет комнаты под номером 820 и вообще там ни о каком Джексоне никто не слышал…

Джексон дал слово Сильвии не бывать без нее в доме Троцкого, но свое слово не сдержал.

Увидев жениха Сильвии рядом с мужем, Наталья Ивановна подумала: «Опять он! Зачем он так зачастил? — и подошла.

— Меня мучает жажда. Вы не дадите мне стакан воды? — поздоровавшись с Натальей Ивановной, попросил гость.

— Может быть, чашку чая?

— Нет, нет! Я только что поел, и еда стоит вот здесь. — Он провел рукой по горлу. — Лучше воды.

Наталья Ивановна обратила внимание на перекинутый через руку плащ и неснятую шляпу.

— Вы плохо выглядите. Сегодня весь день солнце. Зачем вам плащ и шляпа? — спросила Наталья Ивановна.

Они прошли в кабинет. Троцкий сел в кресло к столу. Джексон (один из псевдонимов убийцы Троцкого) встал по левую руку, ближе к окну. Когда Троцкий прочел первую страницу и собирался было ее перевернуть, Джексон сделал шаг назад, выхватил из-под плаща «пиолет» — альпинистский ледоруб, и со всей силой, на которую был способен, нанес плоским концом удар по голове.

Троцкий вскочил, как развернутая пружина, издал душераздирающий вопль и бросился на Джексона, пытаясь схватить его руку, помешать нанести еще удар. Оттолкнув его от себя, Троцкий выскочил из кабинета, но почувствовал, что ноги ему не подчиняются, оперся о косяк двери между столовой и террасой. Тут его, с лицом, залитым кровью, застала Наталья Ивановна.

— Джексон! Наташа, я люблю тебя… — и упал на руки жены.

Мозг оказался сильно поврежденным, и Лев Давидович Троцкий скончался 21 августа 1940 года в девятнадцать часов двадцать минут.

Джексон настойчиво утверждал, что у него не было заранее разработанного плана и что пистолет и кинжал были приготовлены для самоубийства, а «пиолет» оказался у него, потому что он любитель-альпинист и привез эту дорогую ему вещь из Франции. По поводу мотива его последней месячной поездки в Нью-Йорк Джексон заявил, что ездил туда только с единственной целью быть рядом с Сильвией, без которой он жить не может.

Полковник отправился в помещение, где под наблюдением агента полиции и медсестры находилась не перестававшая плакать Сильвия Агелофф, то и дело теряющая сознание. Когда же ее приводили в чувство, молодая женщина принималась ругаться на всех языках, которые знала, и требовать, чтобы Джексона — Морнара немедленно лишили жизни.