Михаил Давидов - Тайны гибели российских поэтов: Пушкин, Лермонтов, Маяковский [Документальные повести, статьи, исследования]

Совершенно не претендуя на личное «Я» и скромно оценивая свои возможности, считаю неразумным ограничивать круг исследователей творчества и биографии Лермонтова узкой группой профессионалов. Вспомним, что Сергей Иванович Недумов был простым бухгалтером, что не помешало ему стать классиком лермонтоведения!

Чтобы «доказать» «ошибочность и ненаучность» нашей версии свершившейся дуэли, А. В. Очман на 6 страницах дословно воспроизводит часть работы, касающуюся хода поединка:

«М. Давидов живописует: „Прибыв к месту поединка, Лермонтов и его секунданты встретили там приехавшего чуть раньше на беговых дрожках вместе с Васильчиковым мрачного, молчаливого Мартынова, который церемонно поклонился им. Встретившись взглядом со злыми, холодными глазами Мартынова, Михаил Юрьевич понял, что никакого примирения не будет. Приехавший с добрыми мыслями и сердцем поэт сразу потерял свое веселое настроение, и саркастическая улыбка вдруг исказила черты его лица“» [224] М. И. Давидов. Дело № 37. — Журнал «Москва», 2003. — № 8. — С. 189–191. (см. далее по тексту моей повести «Лермонтов и Мартынов: трагическое противостояние», глава «Поединок», которую А. В. Очман не поленился процитировать полностью).

Изложение эпизода дуэли А. В. Очман специально привел дословно, как бы показывая: вот, посмотрите на этого дурачка, более полутора веков прошло с момента дуэли, а он как будто там стоял и все своими глазами видел. «Поражает всеведение Давидова, — пишет Александр Владимирович. — Для него, словно для Всевышнего, не существует никаких тайн: ему ведомо настроение Лермонтова, приехавшего на дуэль с добрыми мыслями и сердцем и т. д.» [225] Очман. С. 70. . При этом уважаемый Александр Владимирович собственно не приводит никаких конкретных доказательств, которые бы опровергали ход дуэли в моем изложении. И так, мол, все ясно, какие еще нужны аргументы?

Читателю, не сведущему в лермонтоведении, кажется, что Очман действительно прав. Но все дело в том, что буквально каждая фраза в моем повествовании, каждое описанное действие противников и секундантов не являются произвольным изложением, а в действительности опираются на те или иные источники: документальные архивные материалы, воспоминания очевидцев, работы первых биографов поэта, опрашивающих живых свидетелей пятигорских событий 1841 года.

Приведем несколько примеров.

Казалось бы, ну как можно через полтора века увидеть падение Лермонтова после выстрела и характер его ранения?

Оказывается, это описано секундантом А. И. Васильчиковым: «Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди, раненные или ушибленные. Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом — сочилась кровь…» [226] А. И. Васильчиков. Несколько слов о кончине М. Ю. Лермонтова и о дуэли его с Н. С. Мартыновым // Русский архив. — 1872. — № 1. — С. 211–212. .

Вот выдержки из изложения дуэли первым биографом поэта, профессором П. А. Висковатовым, который почерпнул сведения в беседе с живым свидетелем дуэли Васильчиковым: «Мартынов (перед началом дуэли) стоял мрачный, со злым выражением лица. Столыпин обратил на это внимание Лермонтова, который только пожал плечами. На губах его показалась презрительная усмешка… Противников поставили на скате, Лермонтова выше; Мартынова ниже. Это опять была неправильность. Лермонтову приходилось целить вниз, Мартынову вверх, что давало последнему некоторое преимущество. Командовал Глебов. „Сходись!“ — крикнул он. Мартынов пошел быстрыми шагами. Лермонтов остался неподвижен. Взведя курок, он поднял пистолет дулом вверх и, помня наставления Столыпина, заслонился рукой и локтем, „по всем правилам опытного дуэлиста“». «В эту минуту — пишет князь Васильчиков, — я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта». Вероятно, вид торопливо шедшего и целившего в него Мартынова вызвал в поэте новое ощущение. Лицо приняло презрительное выражение, и он вытянул руку кверху, по-прежнему кверху же направляя дуло пистолета. «Раз… Два… Три!» — командовал между тем Глебов. Мартынов уже стоял у барьера. «Я отлично помню, — рассказывал далее князь Васильчиков, — как Мартынов повернул пистолет курком в сторону, что он называл „стрелять по-французски“. В это время Столыпин крикнул: „Стреляйте! или я разведу вас!..“ Выстрел раздался, и Лермонтов упал как подкошенный» [227] П. А. Висковатов. Михаил Юрьевич Лермонтов: Жизнь и творчество. — М.: Современник, 1987. — С. 369–370. (Далее сокращенно — Висковатов). .

Естественно, что на этих материалах П. А. Висковатова я в первую очередь базировался при описании хода дуэли.

То, что Лермонтов приехал на дуэль в хорошем, почти веселом, расположении духа, подтверждается свидетельством секунданта М. П. Глебова, ехавшего вместе с Михаилом Юрьевичем. Глебов после дуэли рассказывал об этом друзьям и сослуживцам, рассказы которых записал впоследствии П. К. Мартьянов: «Всю дорогу из Шотландки до места дуэли Лермонтов был в хорошем расположении духа» [228] П. К. Мартьянов. Дела и люди века. — Т. 2. — СПб, 1893. — С. 93. .

Миролюбивое настроение Лермонтова и произнесенная им перед раздачей оружия фраза, что он не будет стрелять в Мартынова — доказаны письмом А. С. Траскина генералу П. X. Граббе [229] Письмо впервые опубликовано в журнале «Русская литература». 1974. - № 1. — С. 115–125. . Траскин участвовал в допросах арестованных Мартынова и секундантов.

Неблагоприятные погодные условия во время дуэли (предгрозовая буря, а затем страшный грозовой ливень) неопровержимо доказаны всеми свидетельствами очевидцев поединка, собранными Висковатовым, а также рассказом Васильчикова. «Из тихой и прекрасной погоды вдруг сделалась величайшая буря, — писал в письме Полеводин, живший во время дуэли в Пятигорске, — весь город и окрестности были покрыты пылью, так что ничего нельзя было видеть. Буря утихла и чрез 5 минут пошел проливной дождь. Секунданты говорили, что как скоро утихла буря, то тут же началась дуэль» [230] Литературное наследство. — 1952. — № 58. — С. 490. . Наконец, главный свидетель — сам убийца Мартынов рассказывал Бетлингу: «На нашу общую беду шел резкий дождь и прямо бил в лицо секундантам» [231] Нива. — 1880. - № 20. — С. 475. .

Расположение дуэлянтов на дуэльной площадке (Лермонтов стоял выше Мартынова) подтверждается мемуарами А. И. Васильчикова и книгой П. А. Висковатова, а также воспоминаниями приятеля поэта офицера Н. П. Раевского [232] Н. П. Раевский Рассказ о дуэли Лермонтова // Нива. — 1885. — № 7. — С. 167–168. .