Андрей Табарев - Древние ольмеки: история и проблематика исследований

Среди множества интересных и, порой, парадоксальных интерпретаций ольмекской религии выделяется т. н. «гипотеза преемственности» — представление о том, что все мезоамериканские культуры имеют общую базу, некий комплекс представлений о мироздании, в различной форме устойчиво проявляющийся во все периоды доколумбовой истории региона и сохранившийся в трансформированном виде и после колонизации [251]. По мнению одного из признанных экспертов в этой области — П. Йоралемона, «существует базовая религиозная система, общая для всех мезоамериканских народов. Эта система сформировалась задолго до того, как получила монументальное воплощение в ольмекском искусстве, и существовала долгое время после завоевания испанскими конкистадорами основных политических и религиозных центров Нового Света…» [252].

Этот подход был блестяще продемонстрирован еще М. Коваррубиасом при анализе эволюции изображений божеств воды и дождя [253], а затем в целой серии исследований по иконографии ольмекского искусства и его параллелях с аналогичными образами в религиозных системах майя и астеков, а также в эпических произведениях типа «Пополь-Вух» [254]. При небольших оговорках (сходные символы в разных по времени культурах не всегда обозначают одно и то же) именно этот путь наиболее эффективен и перспективен.

П. Йоралемон выделяет три традиции, характерные, по его мнению, для ольмекской религиозной системы:

— шаманизм как наиболее древнюю из традиций, основанную на трехмерном вертикальном подразделении мира на верхний, средний и нижний, представлении о четырех сторонах света и центральной оси в виде мирового древа, горы или иного вертикального символа, особой роли шамана как посредника между сверхъестественными силами, мирами, предками и людьми;

— земледельческие культы, направленные на поддержание плодородия и обращенные к астрономическим объектам (солнцу, луне, планетам, созвездиям), а также мирослагающим стихиям (огню, воде, земле) и значимым элементам ландшафта (горам, скалам, водопадам, источникам, рекам, пещерам и др.);

— культ правителя в виде системы представлений, направленных на ритуализацию исключительного положения, происхождения, способностей и прерогатив лидера. Этот статус подчеркивается и многократно тиражируется в церемониях, мелких произведениях искусства и монументальной скульптуре [255].

---------

Шаманизм в Мезоамерике

Рис. XV. Керамическая фигурка оборотня {получеловека-полускелета). Ла-Вента (по: [Saunders, 1989, р. 65]).

Шаманизм — форма религиозных представлений, в центре которой фигура шамана, избранного посредника между миром простых людей и миром духов и предков.

Шаман демонстрирует свои способности целительства, предсказания и общения с духами в состоянии «экстатического транса», вызванного снами-видениями, болевым или психическим стрессами, под влиянием наркотических и галлюциногенных препаратов, а также ритмичной музыки и танцев.

Шаманом может быть мужчина или женщина, отличающиеся выдающимися способностями, которые проявляются с раннего детства, а также индивидуумы, которым «сила» передается по наследству или в результате специального ритуала.

Шаманизм до сих практикуется у ряда народов Мексики и Центральной Америки, а в доколумбовый период являлся, по мнению специалистов, «базовой религией» в подавляющем большинстве культур и цивилизаций;

В Америке шаманы традиционно используют наркотические вещества для связи с миром духов. Эта традиция прослеживается с палеоиндейского периода. Наиболее ранние ее свидетельства (ок. 10,5 тыс. л. н.) найдены в виде тайников с семенами Sophora secundiflora на памятниках т. н. Пустынной культуры (Desert Culture) в Северной аридной зоне. Семена исключительно токсичны, а в малых (контролируемых) дозах вызывают сильные галлюцинации. Пейот, растение из семейства кактусов, известен как источник наркотических средств уже ок. 7 тыс. лет.

Есть указания на то, что и ольмекские шаманы могли пользоваться наркотическими препаратами в своей практике: в ольмекском центре Сан-Лоренсо были найдены кости морской жабы (Bufo marinus), из желез которой извлекают сильно действующие галлюциногены.

Судя по многочисленным изображениям в глине и камне, относящимся к формативному периоду, служители культа — шаманы рассматривались как воплощения мистических сил, зооморфных и тотемных предков (рис. XV).

---------

Возможно, что в роли такого правителя у ольмеков выступал лидер, обладающий одновременно высшими ритуальными и политическими полномочиями, — царь-жрец, царь-шаман.

Каков же был ольмекский пантеон? Поклонялись ли ольмеки определенным божествам или природным стихиям, представленным несколькими персонажами? Есть ли возможность проследить по скульптурным изображениям и стелам, изделиям из жадеита и серпентина, керамики и дерева устойчивые наборы атрибутов того или иного персонажа?

Многие исследователи обращали внимание на то, что ольмекское искусство наполнено изображениями фантастических (не присутствующих в природе) существ, а также образами, сочетающими в себе признаки нескольких представителей животного мира, таких, как ягуар, кайман, жаба, акула, птица, змея, паук, и др. Их существование в ирреальном мире и способность влиять на мир реальный является предметом веры. Присутствие нескольких персонажей в одной сцене или в одной композиции на одном предмете подчеркивает их самостоятельность и значимость, а также определенное разделение «функций». Тогда сам предмет (артефакт) может сыграть роль своеобразного ключа к решению проблемы.

------------

Крокодилы

Несмотря на то что большинством специалистов ведущая роль в ольмекском пантеоне и изобразительном искусстве отводится ягуару, совершенно очевидно и наличие других, не менее ярких образов. В первую очередь, это представители водной стихии, грозные хозяева рек, проток и лагун — крокодилы и кайманы.

Исторически на территории Мезоамерики обитали три вида этих животных — Crocodylus moreletii, Crocodylus acutus и Caiman crocodylus fuscus.

C. moreletii, несмотря на небольшие размеры (1–1,5 м), исключительно агрессивен по отношению к человеку, С. acutus значительно крупнее (в среднем по 3–4 м, а отдельные экземпляры достигают 7 м) и мощнее. Он способен заплывать в океан на расстояние до полукилометра от берега. Перед нападением на животных или человека делает глубокий нырок. Неприятно и громко «рычит» во время спаривания. Исключительно опасен в состоянии голода, при защите своей территории или потомства. С. с. fuscus не превышает 1,2–1,75 м в длину и менее агрессивен. Естественно, что ареалы их обитания сильно сократились со времени формативного периода. С. moreletii сегодня близок к исчезновению, нет также недавних свидетельств присутствия С. acutus и С. с. fuscus на атлантическом побережье Мексики.