Николай Непомнящий - Люди и динозавры

Использование сибирскими «знающими слово» в своей ритуальной практике колышка, палочки или палки позволяет понять, почему св. Марта-Марфа приготовила крест, смиривший Тараска, из каких-то «веточек», а не воспользовалась готовым (пускай даже самым простым) распятием, которое у нее непременно должно было иметься «по долгу службы». То же самое обстоятельство проливает свет на природу скипетра св. Георгия и жезла св. Ипатия, с помощью которых они смиряют своих чудовищ. Впоследствии скипетр св. Георгия превращается в копье, ставшее его неотъемлемым атрибутом, которое, по всей видимости, продолжает сохранять первоначальные функции, скрывая свою настоящую природу под видом простого колющего оружия. Столь же чудесное превращение происходит и с «веточками» св. Марты. В нюрнбергской церкви св. Лоренца (св. Лаврентия) в алтаре св. Марты имеется любопытное изображение, на котором святая представлена вместе со смиренным ею Тараском, а в ее левой руке находится трость, увенчан-увенчанная вполне традиционным распятием.

Не менее примечательная история связана с тростью преподобного Авраамия Ростовского (ок. XI–XII вв.), якобы врученной ему самим апостолом Иоанном Богословом, дабы преподобный сокрушил им каменный идол Велеса, который еще в XI в. стоял на «Чудском конце» Ростова. Покровитель сказителей и обрядовой поэзии, общеславянский «скотий бог» Велес считался хозяином подземного и морского миров и ассоциировался со змеем и водной средой, а также выступал в качестве антагониста Перуна, являвшегося преимущественно богом княжеской дружины. Неудивительно, что, невзирая на древность и широкую распространенность культа Велеса в народной среде, он отсутствовал в числе богов киевского княжеского пантеона.

В житии Авраамия Ростовского рассказывается, что преподобный, следуя совету старца, должен был отправиться в Царьград, чтобы там помолиться Иоанну Богослову и попросить его о помощи в борьбе против язычников, поклонявшихся Велесу. Неподалеку от Ростова на реке Ишне произошла загадочная встреча Авраамия с неким «страшным человеком», которого он интерпретировал как Иоанна Богослова: «И яко отыде от града Ростова три поприща, и прейде Ишню реку, и стрете человека страшна и благоговейна образом, взлыса, плешива, браду же круглу велию име, зело прекрасну и благолепну. В руце же своей имеюща трость, на ней же животворящий крест, Распятие Господа нашего Иисуса Христа. Преподобный же Авраамий узре его и устрашися вельми, и виде, яко апостола Божия, паде пред ногама его, поклонися ему. И глагола ему той страшный муж: Старче, востани, повеждь ми, камо грядеши, скорбя зело? Блаженный же Авраамий воста и поведа ему вся бывшая, коея ради вины и камо грядет, и что ради на взыскание дому Иоанна Богослова. Глагола ему той страшный муж: Возвратися, старче, и возми мою трость, и иди, отнеле же грядеши, и приступи ко идолу Велесу без возбранения, и избоди его сею тростию во имя Иоанна Богослова, и будет ти в прах окаянный. Преподобный же Авраамий приим трость у благообразна мужа. Той же муж невидим бысть. Преподобный же, страхом и радостию одержим, возвратися вспять, и прииде ко идолу Велесу без возбранения. И во имя Иоанна Богослова избоде его тростию. И бысть в прах окаянный, исчезе в пропасть, яко в бездну, и с каменем».

На иконе первой трети XVIII в. «Явление апостола Иоанна Богослова преподобному Авраамию с житием» одно из житийных клейм изображает интересующий нас эпизод с сокрушением Авраамием идола Велеса. Увенчанная шестиконечным распятием трость оканчивается здесь символическим изображением наконечника копья. После кончины преподобного Авраамия таинственная трость хранилась в Ростовском Богоявленском Авраамиевом монастыре. Ее исчезновение монастырские записи связывают с именем Ивана IV Грозного (1530–1584), который «быв при освящении храма… молебная совершив, от гроба Преподобнаго трость Богословлю взя на победу и одоление Казанского царства, в лето от сотворения мира 7061, а от Рождества Христова 1553 октября 2 дня [13] Имеется в виду взятие Казани Иваном Грозным, состоявшееся 2 октября 1552 г. В монастырской записи фигурирует 1553 г., поскольку начиная с 1492 по 1700 г. официальное летоисчисление в России велось с 1 сентября, как это было принято в Византии. ».

Поступок царя, по всей вероятности, был продиктован тем обстоятельством, что символом Казани считался крылатый змей Зилант, обитавший некогда в пещере на горе Джилантау (Змеиная гора), расположенной в двух с лишним километрах ниже Казанского кремля по старому руслу реки Казанки. В соответствии с легендой на месте будущей Казани водилось множество толстых как бревно змеев (джилан). Татарский колдун с помощью заклинаний сумел извести чудовищных гадов. Однако их предводитель, крылатый змей Зилант (Аждаха), успел перебраться на гору Джилантау, с которой еще долгое время наводил ужас на город, покуда не был умерщвлен «волшебником» Хакимом. После взятия Казани на этом месте по указанию Ивана Грозного был возведен Зилантов СвятоУспенский монастырь.

Другой крылатый змей вплоть до XVI в. обитал в Елабужском языческом капище («Чортовом городище») и согласно местным легендам внезапно покинул его перед самым походом Ивана Грозного на Казань. Существует легенда, что Иван Грозный некоторое время пребывал в непосредственной близости от развалин «Чортова городища»: «Царь Иван IV Васильевич после покорения Казани отправился по реке Каме в Соликамск, но на пути сделался болен и принужден был остановиться при устье Тоймы, на том месте, где теперь стоит город Елабуга». Во время своего пребывания здесь царь якобы повелел построить на месте бывшего капища мужской монастырь Живоначальной Троицы и заложить церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы с двумя приделами (в память пророка Ильи и Трех Святителей).

Потративший много усилий на собирание документальных свидетельств, относящихся к истории этих мест, отец известного художника И. В. Шишкин (1792–1872), приводя в своей книге «История города Елабуги» (1871) это сообщение, замечает: «Не знаю сколько справедливо». Далее он пишет: «По взятии Казани Царем Иваном Васильевичем Грозным для распространения своих владений и христианства в завоеванном царстве Казанском, в особенности по реке Каме, на которой было столь славное и, конечно, известное православному Царю идольское капище, он повелел воздвигнуть мужской монастырь во имя Троичного Божества на том месте Чертова городища, где прежде волхвы обманывали суеверный народ».

Как бы то ни было, после завоевания Казанского царства трость преподобного Авраамия пропадает из поля зрения историков. В настоящее время о ней можно судить по навершию в виде шестиконечного распятия, хранящемуся в музее Ростовского кремля. Датировка креста такого типа представляется современным искусствоведам «загадочной». По мнению историков, распятие из медного сплава с рельефами Божией Матери, Архангелов и святых представляет собой копию-отливку, датируемую предположительно XIV в. «Заплывший рельеф» распятия несет на себе следы позднейших доработок резцом, что свидетельствует о воспроизведении более раннего образца. На рукояти распятия имеется текст следующего содержания: «Сей крест в граде Ростове во Авраамиеве монастыре св. Иоанном Богословом дан преподобному Авраамию победити идола Велеса, при князе Владимире». Срез круглой формы в нижней части креста говорит в пользу предположения о завершении крестом той самой таинственной трости, которая некогда хранилась в Богоявленском монастыре как реликвия.